Не смущаясь столь малочисленной публикой, два священника в упоении выводили «со святыми упокой».
Никто не поднял глаз, чтобы взглянуть на Димова, и, воспользовавшись этим, он поспешил ретироваться, избавиться от тяжелого, хоть и приятного запаха ладана.
«Упокой…» — долетел до него мягкий тенор священника, сливающийся с нежным звоном кадила. Возле церкви к Димову подошел один из его людей.
— Кто этот третий, пожилой? — спросил Димов.
— Бай Спиридон, председатель производственной кооперации. Он давал Кугшеву работу, но чтобы они дружили, об этом я не знал.
— Имеешь представление, что за человек?
— Ангел из ангелов! — засмеялся сотрудник. — Он ничего не понимает ни в пластмассе, ни в производстве, но кооператоры его уважают и о другом председателе слышать не хотят. Говорят — справедливый!.. Справедливый-то справедливый, но какой-нибудь другой посмекалистей увеличил бы доход кооперации.
Димов задумался.
— Я не пойду к могиле, — сказал он. — Но ты иди. Когда все кончится, передай адвокату, что я хочу говорить с ним. Очень осторожно, разумеется, чтобы его не испугать. Я буду ждать вас вон на той скамейке. — Он указал на старую скамью едва видимую за пожелтевшими листьями японской акации.
Димов сел на скамейку и достал газету. Но ему не читалось; вот уже несколько дней он не мог заставить себя прочесть хотя бы две строки. Спустя немного могильщики вынесли гроб и довольно грубо запихнули его на катафалк. Привычные лошади двинулись потихоньку, колеса заскрипели, кадило мягко прозвенело в тенистой аллее. «Место спокойное!» — с унынием подумал Димов. Вот единственное преимущество мертвых. Стало совсем тихо, солнце склонилось к западу, тени протянули свои руки к могилам.
— Товарищ Димов! — позвал его кто-то.
Димов сильно вздрогнул от неожиданности — так он был погружен в свои мысли.
Неужели действительно прошло столько времени? Перед ним стоял родственник Кушева, более опечаленный, чем в церкви.
— Я хочу поговорить с вами, товарищ Стефанов.
Мужчина недовольно посмотрел на него.
— Вы полагаете, что здесь самое подходящее место? — спросил он.
— Да, вы правы… Тогда спустимся в город.
Они прошли к «газику» и на нем быстро выбрались на дорогу. Сначала они обогнали бай Спиридона, продолжавшего вытирать глаза. Значительно опередив его, шла учительница, прямая и подтянутая, твердым шагом человека, которого не так-то легко сломить. Из какой-то боковой улицы выехали два самосвала, испачканные известью, подняли тучи желтоватой пыли.
— Вы знаете эту женщину? — спросил Димов.
— Нет, впервые вижу, — ответил адвокат. И, немного подумав, добавил: — Мне всегда казалось, что у моего двоюродного брата несколько иной вкус.
Въехав в город, очень оживленный и шумный в этот час, Димов остановился возле тротуара.
— В этом кафе вроде бы не слишком людно, — сказал он. — Думаю, что и вам здесь будет удобно.
— Да, благодарю, — кивнул адвокат.
Только вышли, как на них налетел сердитый сержант из ГАИ.
— Ты что, ослеп? — закричал он. — Не видишь знака?
Пришлось поставить машину в одной из боковых улочек и потом вернуться в кафе.
— Люди здесь не отличаются особой любезностью, — заметил адвокат. — Каждый раз, как мне случается сюда приехать, обязательно кто-нибудь за что-нибудь да отругает.
В кафе тоже были не очень любезны. Адвокат попросил принести ему отдельно сахар, растворимый кофе и горячую воду. Официантка посмотрела на него с презрением.
— У нас не принято, — коротко бросила она. — И вообще у нас нет растворимого.
— Но ведь только что вы сказали, что есть…
— Забыла, — нервно бросила она. — Мы тоже люди…
— Тогда не надо кофе, дайте рюмку коньяку.
— Сами не знаете, чего хотите, — мрачно произнесла официантка и медленно зашаркала громадными ножищами к буфету.
— Все от дыма! — вздохнул адвокат. — Здешний дым делает людей нервными. Ну так чем я могу быть вам полезен?
— Вы, я думаю, член партии, — сказал Димов.
— С недавних пор. Почему вы решили?
— Да покойного ужасно раздражало, что вы станете его единственным наследником.
Адвокат едва заметно улыбнулся.
— Может быть, вы потребуете от меня алиби? — спросил он. — Поскольку я единственный наследник? Да, хотя и случайно, но у меня есть абсолютное алиби.
— Меня скорее интересуют ваши отношения…
— Они были нормальными — такими, какие и должны быть между двоюродными братьями.
Мы виделись редко. Но он мне доверял, высказывался открыто.
— Вы хотите сказать, что он спокойно излагал вам свои подлинные политические убеждения?
— Вот именно!
— И какими же, по-вашему, они были!
Адвокат нахмурился.
— Не очень-то хорошо говорить такое о покойнике. Но он был крайним реакционером.
— Фашистом?
— Нет, не совсем. Но что-то в этом роде.
— Да, действительно, он вам доверял, — кивнул Димов. — Потому что все остальные считают его чуть ли не аполитичным.
— Он был очень умным человеком, — заметил адвокат. — И поэтому его крайние убеждения так удивляли. Но все-таки он был именно таким, как я сказал. Более крайне настроенного, более одержимого я в жизни не встречал. Жена моя его просто терпеть не могла.
— Иногда и от таких людей бывает прок! — сказал Димов. — Вы знаете, что получите наследство?
— Да, знаю. Есть какой-то дом, но я его не видел.
— Это самая обыкновенная развалюха. Но у него много денег на сберегательной книжке.
— Да ну! — озадаченно воскликнул адвокат. — Правда?
— Его сберегательная книжка у нас.
— Просто невероятно! — удивился адвокат. — Я всегда считал, что он еле-еле сводит концы с концами. Иногда мы ходили вместе в ресторан, я всегда сам оплачивал счета до последней стотинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55