* * *

На дачу я все-таки поехал. После первой вспышки как-то неожиданно смирилась, стала еще добрее, ласковее, еще терпеливее. А когда в пятницу Христофор подъехал к дому – на больших стенных часах было шесть, – раскаявшаяся супруга чуть не насильно вытолкала меня за дверь.
– Поезжай, поезжай! – чуть не в испуге говорила. Ведь нельзя засиживаться дома. Нельзя так много думать! Ты уже начинаешь пугать меня, я и так не знаю, чем бы тебя развлечь.
Не нужны мне были никакие развлечения. Это слово мне совсем чуждо. Да ведь оно чуждо и всей жизни, всем живым существам, кроме человека. Чем, например, развлекается лев? Чем развлекаются газель, гиппопотам? Да ничем, кроме самых естественных жизненных потребностей. Один человек наполняет свою праздную душу развлечениями. Мне нужны были люди – вот в чем дело. Только за последние дни я начал это сознавать.
Христофор терпеливо ждал в машине. Хорошей, совершенно новой машине – последней модели «фольксвагена», как я потом узнал. Ни пылинки на стеклах или на крыше, будто он только что выкатил из мастерской обслуживания. Но сам он был как будто в неважном настроении и выглядел подавленно. Не обратил никакого внимания на то, что я еду один, даже не спросил о Лидии. Очевидно, Христофор и без того знал, что она не согласится, а пригласил ее просто из вежливости. Здороваясь, он улыбнулся через силу. И машину вел рассеянно, как мне показалось.
Мы выехали из города, а он все молчал. Кто знает, наверное, у него неприятности в управлении, этого следовало ожидать. Стоит шефу покачнуться – фавориты первыми летят за борт. Их судьба всегда самая горькая. Как ни странно, мысль о самом шефе меня ничуть не занимала, будто речь шла о ком-то другом, а не обо мне.
– Ну, старикан, приступим к служебным делам! – внезапно начал Христофор. – Вчера вечером я говорил с Камбуровым. Короткая встреча, минут десять. Он прочел мне приказ из министерства. Во-первых, тебе дают полгода отпуска по болезни. Будешь сидеть на бюллетене. На практике это означает, что ты шесть месяцев будешь получать неполную зарплату.
Это нормально? – спросил я без особого интереса.
По-моему, не нормально! – мрачно отозвался Христофор. – Хотя отвечает букве кодекса. И во-вторых, замещать тебя на это время назначили Камбурова. Приказом министерства.
– На каком основании? Основания не указаны. Так или иначе, меня отодвигают на задний план. Должен тебя успокоить, старикан, это соответствует моему желанию. Я и сам никогда не согласился бы занимать такой тяжелый пост, не хватает нужной подготовки… Они считают, что ответственные вопросы в управлении – финансовые и экономические. Может быть, и так, по крайней для них. Но не в этом дело. Своим приказом они как бы предопределили твою дальнейшую судьбу. Как будто они не ждут, что ты вернешься на работу. Иначе зачем им было разбирать да выбирать заместителей. У меня было такое чувство, что он говорит о ком-то постороннем.
– Я действительно не имею желания возвращаться, буркнул я. – Это вопрос почти решенный.
Пускай так. Но решать должен ты, а не они. Ты ешься одним из лучших руководителей в нашей системе. Как же можно распоряжаться твоей судьбой, даже не спросив тебя? Ты же не тряпка, в конце концов! И наше управление – дело твоих рук, а не их. Это ты его создал – зверским трудом, самолюбием, всем своим авторитетом…
– Не злись, не надо, – посоветовал я.
– А я злюсь! Правда, это со мной бывает редко… Взять хотя бы зарплату. Верно, все соответствует кодексу. Но не отвечает общепринятой практике. В таких случаях человеку обычно дают спокойно выздороветь. Или спокойно умереть. В прошлом году у инженера Горанова обнаружили рак, так на его зарплату не посягнули. Дали человеку спокойно умереть, не отравляя последних месяцев жизни.
Я видел, что он так и кипит от возмущения. Только теперь его чувства как будто начали передаваться и мне.
– И кто, по-твоему, провел эту комбинацию? Камбуров?
– Нет, не может быть, – решительно заявил Христофор. – Все в управлении любят и уважают тебя. Не знаю, в каких звеньях и на каком уровне решаются эти вопросы. Но решил явно человек, которому их существо не ясно!
Мы долго молчали. Я чувствовал, что Христофор нервничает за рулем, но ничего ему не говорил. Другая мысль занимала меня – неужели я раньше был таким же? И что, в самом деле, означает выражение: «чувства бьют через край»?
– Слушай, Форчик, здесь что-то не то!
– Наверняка! – мрачно согласился он. – Но не с моим умом разгадывать такие комбинации. Я могу только предполагать. Как я тебе говорил, они считают, что ты чересчур высоко ставишь авторитет фирмы. Потому что, по сути дела, у нас фирма, а не управление, но ведь государственная фирма, наши доходы идут в карман государства. Как все другие фирмы, мы работаем с проектами и офертами. Они у нас всегда самого высокого качества. И потому стоят дороже, чем проекты разных фирмочек и подрядчиков, среди которых полно обыкновенного жулья. Чтобы выдерживать конкуренцию, надо снижать цены. От этого страдает не только государство, но и наши личные доходы. А министерство, которое нами руководит, часто теряет премиальные. Но тебя это не интересует. Ты знаешь, что рано или поздно авторитет нашей фирмы укрепится. И тогда мы с лихвой компенсируем все убытки.
– Послушай, Форчик, – примирительно сказал я. – Государство знает свои интересы. Может быть, эти деньги ему нужны именно сейчас, сегодня!
– Что значит сегодня! – распалился Христофор. – Нельзя жить сегодняшним днем! Работать надо на завтра, иначе окажешься в хвосте!
Мы подъезжали к малому Пасарельскому озеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84