– Вся деревня хохотала, когда его батюшка отдал половину летнего улова за эту арфу, да еще и отдал ее сыну-простачку. Кто бы мог подумать, что мальчишка так ею овладеет, а голоса такого второго ни у кого больше нет…
Вандиен молча кивнул. Сама того не ведая, Джени сообщила ему гораздо больше, чем можно выразить просто словами. Она не только поведала ему, как Колли стал певцом. Она еще и с полной невинностью объявила ему, к кому по-настоящему стремилось ее сердце.
Колли между тем вопросительно обозревал комнату. Движение плеча, протянутая ладонь, – что, мол, желаете услышать?
– Спой нам песню чинщиков сетей! – раздался голос, и Вандиен этот голос узнал. Вскинув глаза, он увидел Зролан, сидевшую на ступеньках лестницы. Она устроилась на самом верху, там, куда едва достигал мерцающий отблеск свечей, и в полутьме ее лицо и фигура казались совсем девичьими. Вандиен невольно спросил себя, давно ли она сидит здесь, наблюдая за суетой внизу, а сама оставаясь незамеченной. Пальцы Колли тем временем побежали по струнам, извлекая мелодию. Грянул не слишком стройный хор голосов. Мелодия оказалась незамысловатой; ближе к концу песни Вандиен уже орал ее вместе со всеми и, как все, азартно отбивал такт сапогом.
– Давненько мы ее не пели, – заметил Хелти, когда песня кончилась и на какое-то время сделалось тихо.
– Во-во, а я еще одну такую припоминаю, – подал голос седеющий старый рыбак, устроившийся в уголке. – Как там бишь она называлась… ну да Колли наверняка сразу выдаст мотив. А начинается она так: «Луна встает за кормой, серебря мои сети…»
– «Лунная рыба-свеча»! – долетела подсказка Зролан из сумерек наверху.
– Верно!.. – обрадовался старик, а пальцы Колли без промедления отправились в путешествие по струнам.
Эту песню большинство молодежи сперва попросту слушало. Подтягивать начали, только когда удалось запомнить припев. Песня была на Общем, но со всякими старинными словами, которые удачно попадали в рифму. Старая песня, сообразил Вандиен. И поют ее нынче так редко, что молодежь даже и слов не знает. Песня, ко всему прочему, была про любовь, так что старики начали переглядываться с юношеским задором в глазах. А за спиной Вандиена раздавался голосок Джени, и чувствовалось, что девушка подпевала от всего сердца. Улучив момент, он покосился в ее сторону, но она, увлекшись, не заметила. Она не сводила глаз с юного Колли…
А тот не стал дожидаться, пока хор отзвучит до конца: последние аккорды ловко перетекли в начало следующей песни. Старик в углу немедленно узнал ее и расплылся в довольной улыбке, с готовностью вспоминая давно знакомые строки. И вновь старомодные окончания слов выдали весьма почтенный возраст песни. Это была зажигательная баллада о давно прошедших временах, когда местные рыбаки из рода людей оспаривали свои ловища у т'черья с того берега – и победили. Вандиен физически ощутил, как у всех присутствовавших кровь быстрее побежала по жилам. Старики взахлеб воспевали былую славу. Молодые завороженно слушали, а кое-кто, не зная слов, но, желая непременно поучаствовать, подтягивал простым «а-а-а!». Вандиен оглянулся в сторону лестницы. Зролан почти не было видно.
После воинственной баллады зазвучала другая, на сей раз – печальная, о рыбаках, что вернулись с промысла и обнаружили свою деревню затопленной, а родственников – ушедшими в морскую пучину.
Шестое чувство подсказывало Вандиену, что кто-то здесь пытался объединить жителей деревни и на что-то их подвигнуть. Уж не сговорился ли со Зролан тот дед в углу?.. Может, они сообща пытались обратить мысли земляков к славному прошлому?..
…Под конец песни кое у кого увлажнились глаза. Умерли под пальцами Колли последние ноты, и стало совсем тихо. Примолк даже Хелти и бесшумно двигался сквозь толчею, подавая кружки всем вновь подошедшим, между тем как Джени разливала из огромного кувшина холодный горьковатый эль. Потом кое-кто заговорил, но в основном вполголоса. Родство!.. Дух родства витал в комнате. Здесь происходила не просто встреча друзей у огонька в промозглый вечер. Здесь собралась одна большая семья. И опять Вандиен прямо-таки кожей ощутил заново возникшее единение деревни. А тут еще Берни подняла взгляд от своего рисунка на полу и сказала:
– Слышь, Колли, сыграй-ка нам Песню о Храмовом Колоколе…
Общая комната притихла в ожидании и предвкушении. Какое-то время Колли сидел неподвижно, вялыми пальцами лениво трогая струны. Вандиену не было нужды всматриваться в потемки там, на лестнице. Он и не глядя мог догадаться, как торжествовала Зролан. Это ведь она, ну, может, с помощью деда в углу, так их завела. А теперь дело и само двигалось туда, куда ей было нужно. Мысли и чувства, охватившие людей, напоминали реку в половодье, сметающую запруды.
Пальцы Колли вдруг проснулись к жизни и залетали над струнами. Никто не пел; была только музыка. Скорбная мелодия выплетала темные кружева, рассказывая о горе столь глубоком, что никакие слова не сумели бы его выразить. Мотиву вторили низкие удары басовых струн, в самом деле напоминавшие звуки храмового колокола. Казалось, даже язычки огня на фитильках свечей начали медленно колебаться в такт песне, вздыхавшей горестно и размеренно, словно вечный прилив… И только тогда в нее вплелись голоса. Сперва один, потом другой, за ними еще и еще. Сколько ни прислушивался Вандиен, он так и не сумел разобрать ни единого слова. Только то, что и старые, и молодые выпевали их со знанием дела и с глубоким чувством. Постепенно до него дошло: песня была сложена на языке столь древнем, что на нем вообще больше никто не разговаривал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117