ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Я спустился вниз, пошел к Кабильдо и стал ждать такси, которых в этот ранний час было предостаточно. Судьба, казалось, благоприятствовала мне: через несколько минут я поймал машину и велел водителю ехать на улицу Пасо. Там я сел в свой грузовичок и поехал в район Флореста, где живет Ф. Еле До него дозвонился (он славится своим крепким сном) и стал ему объяснять, что мне необходимо этой же ночью взломать замок. Когда он очухался и сообразил, о каком замке идет речь, он чуть снова не улегся спать от возмущения: будить его для того, чтобы открыть простой замок, все равно что учить Стависского Стависский, Серж Александр – аферист (русский по происхождению), чья афера с выпуском банковых билетов (1933 – 1934) во французском городе Байонне получила мировую огласку. – Прим. перев.
, как добыть жульничеством тысячу франков. Я тряс его, угрожал и в конце концов затащил в свой грузовичок; на большой скорости, словно Секта вот-вот перестанет существовать, я меньше чем за полчаса добрался до площади в Бельграно. Поставив машину на улице Эчеверриа и убедившись, что вокруг нет ни души, я вместе с Ф. вышел из грузовика, и мы направились к тому дому.
Процедура открывания замка заняла у него не более полуминуты, после чего я сказал, что ему придется возвращаться во Флоресту одному, потому как я в этом доме задержусь надолго. Он еще больше взбесился, но я все же его утихомирил, объяснив, что речь идет об очень важном для меня деле и что на площади Кабильдо он легко поймает такси. Ф. гордо отказался от предложенных мною денег на такси и удалился, не попрощавшись.
Должен признаться, что, пока я ехал на грузовике во Флоресту, меня стал мучить один вопрос: почему, когда я в первый раз поднялся на площадку, замка не было? Ну конечно, логически рассуждая, это понятно – ведь вошли-то лишь те два человека, и они не могли, войдя, снаружи навесить замок. Но если этот вход, как по всему можно предположить, столь важен, то как объяснить, что его оставили открытым? Потом я подумал, что маленький человечек мог, войдя, запереть дверь на защелку или засовом.
Как и следовало ожидать, в доме царили непроглядная темнота и мертвая тишина. Дверь открылась с оглушительным, как мне показалось, скрипом и визгом. Я осветил фонариком внутреннюю поверхность двери и с удовлетворением отметил, что там есть задвижка, задвижка из латуни, причем не потемневшая – значит, ею пользовались.
Моя догадка о внутреннем запоре подтвердилась, а с нею и гипотеза (ужасная!), что дверь ни на миг не оставляли открытой.
Много времени спустя, размышляя обо всем этом, я спрашивал себя: если та дверь была так для них важна, почему же ее запирали висячим замком, который Ф. сумел открыть менее чем за полминуты. Этот довольно странный факт имел одно объяснение: они старались придать квартире самый заурядный вид, вид обычной квартиры, которая по каким-то причинам не заселена.
Хотя я был убежден, что там внутри нет никаких жильцов, вошел я осторожно и принялся освещать фонариком стены первой комнаты. Я не трус, но ведь любой на моем месте испытывал бы такой же страх в те минуты, когда я медленно и с опаской шел по пустой – без мебели и с голыми стенами – квартире, утопающей во мраке. И примечательный факт – я шел, постукивая по стенам своею белой палкой, как настоящий слепой! Признаюсь, я сейчас впервые задумался над этим тревожным признаком, хотя всегда полагал, что невозможно долгие годы сражаться с могущественным врагом и в конце концов чем-то не уподобиться ему; так, если враг изобрел пулемет, то рано или поздно, коль мы не хотим быть уничтоженными, мы тоже должны его изобрести и применить, а то, что справедливо для военного вооружения, предмета грубого, материального, так же верно, но по основаниям более глубоким и сложным, для вооружения психологического, духовного: гримасы, улыбки, манера двигаться и лукавить, обороты речи, характер восприятия, образ жизни; вот почему так часто муж и жена в конце концов становятся похожими.
Так я постепенно приобретал многие недостатки и достоинства этого проклятого племени. И, как обычно бывает, исследование их мира стало – это я также лишь теперь понял – исследованием темного мира собственной моей души.
Водя фонариком, я быстро убедился, что в первой комнате никого нет: не было там ни мебели, ни забытой тряпки, всюду пыль, полы выщерблены, стены облуплены, на них висят сгнившие клочья старых, когда-то нарядных обоев. Этот осмотр несколько успокоил меня – он соответствовал тому, что я предвидел, находясь на площади: квартира необитаема. Тогда я пошел уверенней и быстро осмотрел остальные помещения – мое первое впечатление лишь подтвердилось и укрепилось. Тут-то я понял, почему с входной дверью не надо было принимать особых мер предосторожности: если бы какой-то вор случайно открыл замок, он бы весьма скоро удалился несолоно хлебавши.
Со мною было по-другому – я-то знал, что эта фантасмагорическая квартира не цель, а средство.
Иначе мне пришлось бы допустить, что маленький человечек, явившийся за Иглесиасом, просто какой-то псих, который привел испанца в подобную дыру, где совершенно темно и даже негде присесть, и проговорил с ним битых десять часов о чем-то таком, о чем, как оно ни жутко, он мог бы Рассказать в комнате наборщика.
Надо было искать выход в другое место. Первая, самая простая мысль – надо искать дверь, видимую или потайную, сообщающуюся с соседним домом; вторая, уже не такая простая (но все же не менее вероятная – а собственно, почему она должна быть простой, когда дело идет о столь чудовищных существах?), итак, вторая мысль была, что видимая или потайная дверь должна вести в переход к подземельям или к каким-то более дальним и опасным вертепам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158
, как добыть жульничеством тысячу франков. Я тряс его, угрожал и в конце концов затащил в свой грузовичок; на большой скорости, словно Секта вот-вот перестанет существовать, я меньше чем за полчаса добрался до площади в Бельграно. Поставив машину на улице Эчеверриа и убедившись, что вокруг нет ни души, я вместе с Ф. вышел из грузовика, и мы направились к тому дому.
Процедура открывания замка заняла у него не более полуминуты, после чего я сказал, что ему придется возвращаться во Флоресту одному, потому как я в этом доме задержусь надолго. Он еще больше взбесился, но я все же его утихомирил, объяснив, что речь идет об очень важном для меня деле и что на площади Кабильдо он легко поймает такси. Ф. гордо отказался от предложенных мною денег на такси и удалился, не попрощавшись.
Должен признаться, что, пока я ехал на грузовике во Флоресту, меня стал мучить один вопрос: почему, когда я в первый раз поднялся на площадку, замка не было? Ну конечно, логически рассуждая, это понятно – ведь вошли-то лишь те два человека, и они не могли, войдя, снаружи навесить замок. Но если этот вход, как по всему можно предположить, столь важен, то как объяснить, что его оставили открытым? Потом я подумал, что маленький человечек мог, войдя, запереть дверь на защелку или засовом.
Как и следовало ожидать, в доме царили непроглядная темнота и мертвая тишина. Дверь открылась с оглушительным, как мне показалось, скрипом и визгом. Я осветил фонариком внутреннюю поверхность двери и с удовлетворением отметил, что там есть задвижка, задвижка из латуни, причем не потемневшая – значит, ею пользовались.
Моя догадка о внутреннем запоре подтвердилась, а с нею и гипотеза (ужасная!), что дверь ни на миг не оставляли открытой.
Много времени спустя, размышляя обо всем этом, я спрашивал себя: если та дверь была так для них важна, почему же ее запирали висячим замком, который Ф. сумел открыть менее чем за полминуты. Этот довольно странный факт имел одно объяснение: они старались придать квартире самый заурядный вид, вид обычной квартиры, которая по каким-то причинам не заселена.
Хотя я был убежден, что там внутри нет никаких жильцов, вошел я осторожно и принялся освещать фонариком стены первой комнаты. Я не трус, но ведь любой на моем месте испытывал бы такой же страх в те минуты, когда я медленно и с опаской шел по пустой – без мебели и с голыми стенами – квартире, утопающей во мраке. И примечательный факт – я шел, постукивая по стенам своею белой палкой, как настоящий слепой! Признаюсь, я сейчас впервые задумался над этим тревожным признаком, хотя всегда полагал, что невозможно долгие годы сражаться с могущественным врагом и в конце концов чем-то не уподобиться ему; так, если враг изобрел пулемет, то рано или поздно, коль мы не хотим быть уничтоженными, мы тоже должны его изобрести и применить, а то, что справедливо для военного вооружения, предмета грубого, материального, так же верно, но по основаниям более глубоким и сложным, для вооружения психологического, духовного: гримасы, улыбки, манера двигаться и лукавить, обороты речи, характер восприятия, образ жизни; вот почему так часто муж и жена в конце концов становятся похожими.
Так я постепенно приобретал многие недостатки и достоинства этого проклятого племени. И, как обычно бывает, исследование их мира стало – это я также лишь теперь понял – исследованием темного мира собственной моей души.
Водя фонариком, я быстро убедился, что в первой комнате никого нет: не было там ни мебели, ни забытой тряпки, всюду пыль, полы выщерблены, стены облуплены, на них висят сгнившие клочья старых, когда-то нарядных обоев. Этот осмотр несколько успокоил меня – он соответствовал тому, что я предвидел, находясь на площади: квартира необитаема. Тогда я пошел уверенней и быстро осмотрел остальные помещения – мое первое впечатление лишь подтвердилось и укрепилось. Тут-то я понял, почему с входной дверью не надо было принимать особых мер предосторожности: если бы какой-то вор случайно открыл замок, он бы весьма скоро удалился несолоно хлебавши.
Со мною было по-другому – я-то знал, что эта фантасмагорическая квартира не цель, а средство.
Иначе мне пришлось бы допустить, что маленький человечек, явившийся за Иглесиасом, просто какой-то псих, который привел испанца в подобную дыру, где совершенно темно и даже негде присесть, и проговорил с ним битых десять часов о чем-то таком, о чем, как оно ни жутко, он мог бы Рассказать в комнате наборщика.
Надо было искать выход в другое место. Первая, самая простая мысль – надо искать дверь, видимую или потайную, сообщающуюся с соседним домом; вторая, уже не такая простая (но все же не менее вероятная – а собственно, почему она должна быть простой, когда дело идет о столь чудовищных существах?), итак, вторая мысль была, что видимая или потайная дверь должна вести в переход к подземельям или к каким-то более дальним и опасным вертепам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158