Худые, нервные его руки чем-то напоминали лапы сокола или орла. Да, именно так, во всем его облике было что-то от хищной птицы: тонкий, но крепкий орлиный нос, костлявые, жадные, безжалостные руки. Этот человек был жесток и способен на все.
Мартину чудилось в нем сходство с кем-то, но он не мог сообразить с кем. В какой-то миг он подумал, что, вероятно, встречал его где-то – такое лицо невозможно забыть и, кто хоть раз видел его, тому оно непременно должно казаться знакомым.
Алехандра что-то возбужденно говорила. Странное дело, оба, видимо, были жесткого нрава и один другого ненавидели – однако эта мысль Мартина отнюдь не утешила. Напротив, сделав такое наблюдение, он еще больше затосковал. Почему? Причину он уловил не сразу, но все же уловил: этих двоих соединяла бурная взаимная страсть. Вроде бы любовь орлиной пары, свирепых птиц, которые могут и готовы друг Друга изорвать на части своими клювами и когтями, растерзать до смерти. И когда он увидел, что Алехандра двумя своими руками взяла руку, хищную лапу этого мужчины, Мартин почувствовал, что ему все безразлично и что все в мире бессмысленно.

XXI

Рано утром он шагал по улице, и его вдруг осенило: этот мужчина похож на Алехандру! Мгновенно ему вспомнилась сцена в бельведере – как она спохватилась, произнеся имя Фернандо, будто у нее вырвалось то, что она должна держать в тайне.
«Это был Фернандо!» – подумал он.
Серо-зеленые глаза, слегка монгольские скулы, смуглая кожа и лицо Тринидад Ариас! Все ясно, теперь он понял, почему мужчина напоминал ему кого-то: в чертах незнакомца было сходство с Алехандрой и с Тринидад Ариас, чей портрет ему показывала Алехандра. Только она и Фернандо, сказала тогда Алехандра – как женщина, забывшая обо всем на свете ради мужчины, которого, как он теперь понял, она обожает.
Однако кто такой Фернандо? Наверно, старший брат, о котором она не хотела говорить. Мысль, что этот мужчина ее брат, успокоила Мартина лишь отчасти, хотя должна была успокоить совсем. Почему (спрашивал он себя) я не радуюсь? На вопрос этот он тогда не находил ответа. Лишь осознал, что надо бы успокоиться, но не удается.
И ночью ему не спалось – как будто в комнату, где он лежит, проник вампир и он это знает. Мартин снова и снова вспоминал увиденную в баре сцену, пытаясь обнаружить причину своей тревоги. Ему даже чудилось, что он ее нашел: рука! С внезапным испугом он вспомнил, как она ласкала ту руку. Нет, сестра так не ласкает руку брата! И она живет, думая лишь о нем, – да, он ее околдовал. Она убегает от него, но рано или поздно должна как одержимая к нему возвращаться. Да, теперь стало понятно многое в ее необъяснимом и противоречивом поведении.
И едва Мартин уверился, что нашел разгадку, как снова им овладело смятение – а как же сходство? Сомнений нет, этот человек из ее семьи. Ну, может быть, двоюродный брат. Да, да, это двоюродный брат, и зовут его Фернандо.
Иначе и быть не может, такое предположение все объясняет: явное сходство и внезапное молчание в ту ночь, когда у нее вырвалось имя Фернандо. Имя это (думал он) – заветное, тайное имя. «Все, кроме Фернандо и меня», – невольно проговорилась она и сразу умолкла, не ответила на его вопрос. Теперь ему понятно все: она и Фернандо живут уединенно, гордо, в замкнутом своем мирке. И она любит его, любит Фернандо, и поэтому пожалела, что произнесла при нем, при Мартине, это изобличающее имя. Возбуждение Маргина день ото дня возрастало, и наконец, не в силах выдержать, он позвонил Алехандре и сказал, что ему очень срочно надо с ней поговорить: только об одном деле, пусть это будет их последний разговор. Когда же они встретились, он едва мог слово вымолвить.

XXII

– Что с тобой происходит? – спросила она с напором, догадываясь, что Мартин чем-то глубоко задет. И это ее раздражало – как она не раз ему повторяла, у него на нее нет никаких прав, она ему ничего не обещает и посему не обязана давать какие-либо объяснения. Особенно теперь, когда они решили расстаться.
Мартин отрицательно покачал головой, но глаза его налились слезами.
– Говори же, что с тобой, – сказала она, тряся его руки. И минуту выждала, глядя ему в глаза.
– Я только одно хочу узнать, Алехандра, я хочу узнать, кто такой Фернандо.
Она побледнела, в глазах сверкнули молнии.
– Фернандо? – переспросила она. – Откуда ты взял это имя?
– Ты назвала его в ту ночь, у тебя в комнате, когда рассказывала историю своей семьи.
– И какое значение это имеет для тебя?
– Это для меня важнее, чем ты думаешь.
– Почему?
– Потому что мне показалось, ты пожалела, что назвала это имя. Разве не так?
– Допустим, что так. Но какое право ты имеешь задавать мне вопросы?
– Никакого, я знаю. И все же я заклинаю самым дорогим для тебя, скажи, кто он, Фернандо. Это твой брат?
– У меня нет ни братьев, ни сестер.
– Тогда, значит, двоюродный брат.
– Почему он должен быть двоюродным братом?
– Ты сказала, что из всей вашей семьи только ты и Фернандо не были унитариями. Вот я и думаю, что если он не родной брат, то, может быть, кузен. Разве не так? Он не кузен тебе?
Алехандра наконец выпустила руки Мартина, которые до сих пор крепко сжимала; теперь она сидела молча и явно была подавлена.
Закурив сигарету, помедлив, она сказала:
– Слушай, Мартин, если хочешь, чтобы у меня осталось о тебе дружеское воспоминание, не задавай мне вопросов.
– Я задаю тебе один-единственный вопрос.
– Но почему?
– Потому что для меня это очень важно.
– Почему важно?
– Потому что я пришел к выводу, что ты этого человека любишь.
Алехандра снова посуровела, и в глазах ее вспыхнули искры, как бывало в худшие ее минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158