ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Что же такое было в той пещере, что напомнило мне бурные годы странствий на безвестном грузовом судне, плававшем под звездами Карибского моря?
Пока я полз вверх по скользкому, все более жаркому и удушливому туннелю, со мною происходило что-то странное – тело мое превращалось в тело рыбы. Конечности стали отвратительными плавниками, и я почувствовал, что моя кожа покрывается жесткими чешуйками.
Сияние в конце туннеля разгоралось все ярче: оно влекло меня и вместе с тем страшило. И в гнетущей тишине я, казалось, вновь услышал тот далекий стон или зов, что-то напомнившее мне, как во сне, события столь давние, что я лишь смутно мог их себе представить.
Но вот мое рыбье тело уже едва проталкивалось в узкий проход, и теперь я поднимался не собственными силами – я едва мог шевельнуть плавниками, – меня продвигали мощные сокращения туннеля, ставшего словно бы резиновым, – сокращения эти меня сжимали, но также с неудержимой силой толкали вперед к магическому устью. И вдруг я утратил свое рыбье сознание. В яростном вихре исчезли огромные просторы планеты и бесконечные периоды времени. Но за немногие секунды подъема к Средоточию в сознании моем стремительным роем пронеслись лица, катастрофы, бесчисленные страны. Я видел людей, со страхом взирающих друг на друга, отчетливо видел эпизоды моего детства, видел горы Азии и Африки, исхоженные в моей страннической жизни, видел мстительных и насмешливых птиц и зверей, видел сумерки в тропиках, крыс в амбаре селения Капитан-Ольмос, темные бордели, безумных, выкрикивавших что-то очень важное, но, увы, непонятное, женщин, сладострастно открывающих свое лоно, стервятников, роющихся в разбухших трупах посреди пампы, ветряные мельницы в усадьбе моих родителей, пьяниц, шарящих в мусорной урне, и больших черных птиц с острыми клювами, стремящихся выколоть мои испуганные глаза.
Все это, как я предполагаю, промелькнуло в несколько секунд. Затем, сморенный удушьем, я лишился чувств. И сразу же сознание мое словно было подменено сильным, хоть и неясным ощущением, что я наконец-то проник в большую пещеру и погрузился в наполнявшую ее теплую, студнеобразную и фосфоресцирующую влагу.
XXXVII
Не знаю, как долго я был без чувств. Знаю лишь, что, когда очнулся, у меня было ощущение, будто я прошел через многие зоологические эры и спускался в пучины бездонного, прадавнего, неведомого океана.
Вначале я не мог понять, где нахожусь, и также не помнил своего долгого восхождения к Богине и предшествовавших ему событий. Я лежал навзничь на кровати, голова была тяжелая, словно налитая чугуном, взор мутился – я различал лишь какое-то необычное фосфоресцирующее свечение, но постепенно стал понимать, что его-то я и видел в комнате Слепой до своего бегства. Неодолимая тяжесть во всем теле, однако, мешала мне пошевельнуться, даже повернуть голову, чтобы посмотреть, где я. Но вот мало-помалу память моя начала восстанавливаться, вроде того как после землетрясения налаживают телефонную связь, и стали возникать отдельные фрагменты моих похождений: Селестино Иглесиас, дверь квартиры в Бельграно, коридоры, появление Слепой, заточение в ее комнате, мое бегство и, наконец, спуск к Богине. Лишь тогда я осознал, что фосфоресцирующее свечение, озарявшее комнату, где я находился, было тем самым, которое я видел в пещере или во чреве гигантской статуи и которое как будто возникло в комнате Слепой, когда она появилась во второй раз.
Вспомнив это, а также оглядев потолок и стены, я предположил, что, вероятно, снова очутился в той же комнате Слепой, откуда убежал или думал, что убежал. Все пять чувств моих обрели прежнюю остроту, и, хотя я не решался повернуть лицо к дверям, мне казалось, что в дверном проеме опять стоит Слепая. Не решаясь повернуть голову, я попытался, скосив глаза, проверить свое ощущение и, пусть и смутно, увидел ее величавую фигуру.
Итак, я снова в комнате Слепой. Стало быть, все мои странствия по подземельям и клоаке, блуждания в огромной пещере и, наконец, восхождение к Богине были всего лишь галлюцинацией, навеянной магическими чарами Слепой или всей их Секты. Но я все же противился этой мысли – хотя бескрайняя опустошенная равнина, тысячелетние башни и грандиозная статуя действительно больше походили на кошмарные видения, зато спуск в клоаку Буэнос-Айреса и странствие по болотистым подземельям, населенным чудовищами, отличались четкостью и материальной достоверностью пережитого наяву; это убеждало меня, что и восхождение к Богине также не было сном, но реально пережитым событием. В тот момент я не обладал ни достаточной ясностью мыслей, ни необходимым спокойствием для подробного анализа, но теперь я склонен думать, что и впрямь пережил все это и, даже если я не покидал комнату Слепой, она заставила меня это пережить, не трогаясь с места, как то делают колдуны первобытных племен: тело спит или нам кажется, что оно спит, меж тем как душа странствует по дальним краям. Разве душа искони не была задумана так, чтобы она могла летать, подобно птице, в дальние пределы? Сбежав из темницы, образуемой плотью и временем, она может воспарить к небу вневременному, где нет ни «до», ни «после» и где все то, что должно произойти или же происходит с телом, ее заключавшим, предстает одновременно, в вечном облике, как статуи Бедствия или Злосчастия. И если каждый сон есть блуждание души по просторам вечности, стало быть, каждый сон для человека, умеющего его истолковать, – это пророчество или весть о грядущем. Посему в том странствии я, подобно Эдипу, узнавшему будущее из уст Тиресия, узнал, какой трагический конец мне уготован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158