– Ничего не полагаю, а только уверен, что вам померещилось! – Он близко наклонился ко мне и повторил: – Померещилось, понимаете?
Брут не отпускал моих глаз, держал их в плену своим холодным взглядом. Впервые я прочел в его лице что-то похожее на брезгливость. А он продолжал:
– Даже если и был жив, то был без сознания!
Я чувствовал, что мне самому хочется этому поверить. Я отвечал:
– Пожалуй, что так…
– Тогда в чем дело? Послушайте, Алекс, ведь это не детская игра, мы не можем поддаваться сантиментам! Довольно того, что у нас с Полем осложнения!
И опять я, парализованный его взглядом, пролепетал:
– Но этот Стэн! Это же зверь!
Брут встал и прошелся взад и вперед. Потом остановился передо мной.
– Опять вы за свое: «зверь! зверь!» – совсем как Поль. А подумали ли вы, что этот «зверь» – единственный, кто делает настоящую работу? Ну, скажите по совести, согласились ли бы вы занять его место? – И так как я медлил с ответом, Брут продолжал: – У нас нет выхода. Приходится мириться с некоторыми отклонениями.
Я сделал было протестующий жест, но Брут опередил меня:
– Не беспокойтесь, я уже говорил со Стэном, и это больше не повторится! – Он замолк и опять прошелся по комнате. Затем стал прощаться. Я проводил его до двери. Уже переступив порог, он обернулся ко мне.
– Меня беспокоит Поль, – сказал он. – Боюсь, как бы он не наделал глупостей.
– Зачем же привлекли его в организацию?
Вместо ответа Брут положил мне руку на плечо.
– Поговорите с ним при случае, – это может предупредить неприятные последствия, – сказал он тихо и многозначительно и, не дожидаясь ответа, зашагал к лифту.

ГЛАВА 14

К вечеру мне полегчало, и я решил отправиться на поиски Кестлера. Я знал, что он недавно переменил адрес, и еще раньше наводил о нем справки на почте и в телефонном бюро, но там он не значился. Приходилось начинать от печки.
Квартира, с которой он съехал, оказалась занятой какой-то многодетной семьей. Когда на мой звонок дверь открылась, я увидел перед собой молодую некрасивую женщину с ребенком на руках; еще четверо ребят пугливо жались к ней, держась за подол юбки. Мать взглянула на меня и, не отвечая на приветствие, спросила:
– Что вам нужно?
Я поторопился объяснить, в чем дело.
– Кестлер? – переспросила она. – Не знаю, никогда не встречала.
– Он проживал здесь до вас, – попытался апеллировать я к ее памяти.
– Значит, он съехал заранее, – отвечала она, – так что мы его не застали. Почему бы вам не справиться у соседей? Они проживают здесь уже много лет.
Я позвонил у соседних дверей. Хозяин оказался человеком настолько же услужливым, насколько бестолковым.
– Кестлер, как же, помню, – отвечал он, не дав мне докончить, – хороший был человек, хотя и со странностями.
– Куда же он переехал?
– Куда переехал? Не знаю… А впрочем, постойте, кажется, он упоминал третью улицу… – Говоривший на секунду замолк, вспоминая, – или сто третью… А вам он зачем понадобился?
– Он мой старый знакомый, – сухо отвечал я. – Так как же, третью или сто третью?
Хозяин жилища почесал у себя в затылке.
– Нет, это не Кестлер, это другой жилец, снизу, переехал на третью улицу, а Кестлер… Не знаю, ничего он не говорил.
Уже спускаясь по лестнице, я услышал взволнованный оклик:
– Постойте, вспомнил! Ваш знакомый переселился в Бронкс! Идите сюда, сейчас проверю!
Я вернулся и стал ждать у приоткрытой двери. Вскоре человек вышел с радостной улыбкой на лице. Он сказал:
– Хорошо, что вспомнил: он оставил свой адрес для транспортной конторы. Вот он, берите!
Я взглянул на бумажку.
– Так это Бруклин.
– Ну да, конечно, это я ошибся. Никакой не Бронкс! – И, чтобы удовлетворить мое любопытство, он стал подробно объяснять, каким образом спутал Бруклин с Бронксом.
Еще через десять минут я мчался поездом сабвея на юг. Район, куда я приехал, не отличался ни опрятностью, ни разумной топографией. Улицы, запланированные кое-как, были узкие и кривые. Некоторые вели вверх, другие, рядом же, вниз. С освещением обстояло плохо: по фонарю на углу, да и не все были в исправности. Вдобавок кое-где отсутствовали таблички с названиями улиц. Короче говоря, у меня заняло около получаса, чтобы отыскать дом, где обитал Кестлер.
Уже перед дверью в его квартиру я заколебался. «Не поступаю ли я опрометчиво, приходя к нему с деловым предложением?» И я тут же решил, что поначалу придам своему визиту обычный дружеский характер, а там будет видно. Я постучался.
Хозяин открыл дверь и, увидев меня, развел руками:
– Алекс… ты?
А я застыл на месте, пораженный его сходством с тем самым Кестлером, которого недавно видел во сне: усталым, сутулящимся. Даже густая копна поседевших волос так же бессильно спадала на лоб.
– Постарел? – улыбнулся он, по-своему истолковав мой столбняк.
Я очнулся.
– Нет, не то… Просто давно не виделись. Здравствуйте, Кестлер! – Я сжал его мягкую, но сильную руку.
Идти в гостиную не понадобилось, так как помещение, где я очутился, и было таковой, хотя обычные атрибуты гостиной – мебель, ковер, картины – отсутствовали. В наличии были кухонный стол, два стула с пластиковыми сиденьями не первой свежести и еще у стены скамеечка от рояля, с погнутыми ножками. Вот и все, если не считать книг и журналов, сложенных стопками на полу. По всему было видать, что хозяин квартиры живет небогато.
Мы уселись за стол. Кестлер, еще не оправившийся от удивления, опросил:
– Как ты меня отыскал?
Я рассказал. Закончив, добавил:
– Отец болен уже две недели.
– И серьезно?
– Да, может затянуться.
– Как же это? – воскликнул Кестлер с непритворным огорчением. – А ведь крепыш был.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68