Он стал похож на тапира. Эта смешная зверюшка, кажется, в Южной Америке водится.— Это чудовище ваш друг? — спросила Оля, кивнув на Матроса, который стоял у ларька и курил.— Тапир первый привязался к нему, — сказал я.— Тапир? — удивилась она.— Вон тот, черненький… Вылитый тапир, — с удовольствием повторил я. Это из-за него она налетела на меня.И тут появился старшина милиции. Рядом с ним невысокий гражданин в кепке и черных валенках с галошами.Старшина подошел к компании чернявого. О чем он говорил, я не слышал, но зато видел, как старшина повернулся и посмотрел на Матроса, потом на меня.— Теперь нас арестуют, — сказал я.— Их тоже? — спросила она.— Тапира обязательно, — сказал я. — Он зачинщик.Когда старшина стал выяснять суть дела, поднялся шум, гам. Компания чернявого не дала нам слова сказать, а тут еще гражданин в светлой кепке так и налетал на нас, выкрикивая, что все видел собственными глазами.Мне надоел этот гражданин. Он заглядывал старшине в рот и тараторил:— Я все видел, товарищ старшина… Сначала он подошел к тому, а тот как стукнет его, а потом подскочил этот… (Это я.) Ясное дело, хулиганы… Всех их нужно за решетку!Старшина молчал. Ему было неинтересно.В этот момент Тапир попытался смыться, но Матрос поймал его за воротник.— Без тебя, приятель, нам будет скучно, — сказал он добродушно. У Вальки вся злость прошла. И хмель тоже. Матрос был парень не злой.Прохожий в светлой кепке вывел из терпения даже задумчивого старшину.— Помолчите минуточку, — сказал он. — У вас есть друг к другу претензии? — Это он обратился к нам.— Нет, — сказали мы с Валькой.То же самое ответил и Тапир со своей компанией.— Товарищ старшина, вы посмотрите на этого… — сказал прохожий и вцепился в рукав Тапира.— Где это вас, гражданин, так угораздило? — спросил старшина.Тапир сверкнул на меня злыми черными глазами и буркнул:— Поскользнулся…— Под ноги, гражданин, надо смотреть, — сказал старшина.— Ладно, — ответил Тапир.— Я вас больше не задерживаю, — сказал старшина.— Бандитов отпускают! — ахнул прохожий.— Свитер у вас… — сказал старшина.— А что? — спросил Матрос.— Красивый, говорю, свитер.Вся компания направилась прочь от пивного ларька. Тапир жестикулировал и оглядывался. Остальные не слушали его. Рады, что дешево отделались.Я смотрел им вслед. У Оли красивая фигура: длинные ноги в светлых чулках, узкая талия. И приятельница ничего, только очень высокая и худая. Оля взяла Тапирчика за руку и что-то сказала, тот вырвал руку. Мне стало грустно. Я вспомнил, как однажды сказал мой приятель Глеб Кащеев: «Когда я вижу хорошенькую девчонку с другим, у меня такое чувство, будто меня обокрали…» Нечто подобное и я сейчас испытывал.И тут меня словно кто-то подтолкнул: я сорвался с места, догнал их и взял Олю за руку. Все уставились на меня. Чернявый так и сверлил злыми глазами.— Я вас догоню, — сказала Оля.Мы остались вдвоем на тротуаре. Я смотрел в ее темно-серые глаза и молчал.— Я вас не больно ударила? — спросила она.— Ударьте еще раз и назовите ваш телефон.— Старая песня, — сказала она. — Вы забываете, что мы с вами две враждующие стороны… И я не хочу быть изменницей…— Оля, кончай! — услышали мы.— Вы испытываете терпение моих друзей, — сказала она.— Я узнаю телефон в справочном.— Гениальная догадка! — засмеялась она. — Теперь я могу идти?— Я позвоню…— Отпустите мою руку!— Завтра же, — сказал я.
Матрос хмуро тянул пиво и смотрел на меня.— Щемит тут, Андрюха… — сказал он и потыкал пальцем в полосатую грудь. — Никак прошла она…— Кто?— Понимаешь, раньше была, я чувствовал, а теперь вот нет… Не чувствую, хоть тресни!Я ничего не понимал. Но по Валькиному лицу видел, что говорит он всерьез.— А как без этого жить-то?— Без чего?— Этой… любви нету. Чужая она стала мне, понимаешь?— Поругался?— В том-то и дело, что нет! Когда поругаешься, понятно, а тут другое.— С чего ты взял, что нет ее… любви?— Рябая какая-то стала… На лице пятна. Пузо горой. Сидит у окна и смотрит, а ничего не видит. Со мной почти не разговаривает, как будто я виноват…— А кто же еще?— Вот дела, — сказал Валька.Я не особенно разбирался в этих вопросах. Почему женщины перед родами не любят своих мужей?— Говорит, рожу и уйду от тебя, изверга, — продолжал Валька. — Почему так говорит?— Не уйдет, — сказал я.— Нет, ты скажи: почему так говорит?— Вот родит тебе сына или дочку…— Сына, — сказал Матрос.— …и все пройдет. И эта… любовь вернется.— Не подпускает она меня…— Побойся бога! — сказал я. — Ведь ей скоро…Мы стояли у ларька и разговаривали. К прилавку подходили люди, пили пиво и уходили. И лишь один чернобородый карапузик застрял у прилавка. Он стоял рядом с Валькой, и на них без смеха нельзя было смотреть: гигант Матрос и кроха — Черная борода. Борода медленно тянул пиво из толстой кружки и, задирая голову, в упор разглядывал Матроса.— Где вы свитер достали? — спросил он.Валька с высоты своего роста посмотрел на него и угрожающе засвистел носом.— Английская королева подарила, — сказал он.— У вас насморк? — вежливо спросил парень. Он был без шапки, и черные короткие волосы опускались на лоб.— Послушай, приятель… — начал Матрос.— Мы не познакомились, — перебил чернобородый. — Аркадий Уткин. — Он протянул руку. Глаза у парня чистые, и он вполне дружелюбно смотрел на нас. Я пожал ему руку. И вдруг почувствовал, что парень сжимает мои пальцы. Я тоже напряг мышцы. Хватка у него железная.Аркадий Уткин попробовал таким же манером поздороваться и с Матросом. Я видел, как Валькины брови удивленно полезли вверх. Потом он усмехнулся и стиснул чернобородому руку.— Сдаюсь, — сказал Уткин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117