— Фигу… ножик давай.
— Ну и народ у вас в Ярославле… — пробормотал Витька в растерянности. Какому бы мальчишке с Чапаевской улицы пришло в голову вымогать вещь за такой пустяк?
— Че торгуешься, Красный? — подал голос кто-то из мальчишек. — Покажи, раз просят.
— Фигу, — уперся Красный, — пусть сперва ножик отдаст.
Витька выразительно сплюнул и протянул пацану нож. Он даже не смотрел на Красного: противно было.
— Разве ты человек? — презрительно сказала Верочка. — Ничтожество!
Красный только усмехнулся: он обрадованно запихал нож в карман и повел их по улице. Миновав четыре дома, остановился и сказал:
— Ихний дом. Вон и вишни в саду. А есть кто дома, я не знаю.
Витька толкнул калитку и пошел вдоль вишневых деревьев по тропинке к дому. Верочка осталась рядом с Красным. Когда он хотел уйти, девчонка вцепилась в рукав.
— Как двину… — попытался вырваться Красный.
— Глаза выцарапаю, Рыжий! — прошептала Верочка, сделав зверское лицо. — Если ее здесь нет, вернешь ножик.
Красный моргал белыми ресницами, смотрел на нее и не знал, что делать.
— Стой, Рыжий. И жди! — почувствовав верх, приказала Верочка.
Дверь отворила маленькая пожилая женщина в военной форме с одной шпалой на петлицах. Она ни о чем не стала спрашивать и сразу провела через темные сени в комнату.
— У вас живет… — Витька замялся, не зная, как лучше объяснить, кто ему нужен.
Женщина усадила его за стол, покрытый зеленой клеенкой. На столе стоял медный начищенный самовар. И больше ничего.
— Ты чей будешь, мальчик? — спросила женщина. Голос у нее был мягкий, душевный.
— Ничей, — сказал Витька. — Не здешний я… Живут у вас девушка и лейтенант?
— Я теперь знаю, кто вы, — улыбнулась женщина-капитан. — Ты — Витя Грохотов, а девочка — Вера Королева.
— Значит, Алла здесь? — воскликнула Верочка. Позабыв про Рыжего, она вместе с ними вошла в дом.
— Выходит, вы разыскиваете друг друга, — сказала женщина. — Алла — вас, а вы — ее?
— Где же она? — спросила Верочка и посмотрела на выкрашенную белой масляной краской дверь, ведущую в другую комнату.
— А этот… Миша? — проглотив комок в горле, выдавил из себя Витька.
— Никакого Мишу я не знаю, — сказала женщина. — Наверное, вы имеете в виду танкиста, который проводил Аллу до моего дома? Так он давно уехал по своим делам. Кто же ему разрешит в такое время прохлаждаться в тылу… Алла на дежурстве. — Женщина взглянула на часы. — Через час будет дома.
— На каком дежурстве? — удивленно уставился на нее Витька. — Ей надо в Пермь ехать…
— Вы же ничего не знаете… Алла работает в военном госпитале, в хирургическом отделении… У нее очень ловкие руки, и я уверена, что из нее получится великолепная медицинская сестра.
Витька и Верочка переглянулись.
— А как же Пермь?.. — пробормотал Витька.
— Она скоро вернется, обо всем и поговорите, — сказала женщина и бросила быстрый взгляд на портрет в черной рамке, висевший на стене. Женщина уже несколько раз во время беседы смотрела на портрет. И всякий раз лицо ее изменялось, становилось печальным и строгим.
— И его… — чуть слышно сказал Витька, но женщина услышала.
— Это был мой единственный сын, — сказала она. — Он ушел добровольцем на фронт.
Витька увидел Верочку. Она стояла рядом и тоже смотрела на фотографию.
— Мы встречались с ним, — сказала она. — У него были очень красивые глаза…
— Он писал про вас, про Аллу… Мальчик первый раз в жизни полюбил…
Витька поднялся с табуретки и подошел поближе: на него сурово и вместе с тем чуть насмешливо смотрел младший лейтенант Юра. Тот самый Юра, который отвел их обедать в летную столовую и потом усадил в самолет. В тот день, когда они перешли линию фронта.
— Что же я? — спохватилась женщина. — Ведь вы голодные? Сейчас самовар поставлю, суп разогрею…
— Как вас звать? — спросила Верочка.
Женщину-капитана звали Анна Андреевна. Она опустилась на колени возле самовара и заталкивала в трубу угли, которые брала щипцами из круглой высокой жаровни. Анна Андреевна не смотрела на ребят, но и издали было видно, что она плачет. Плачет молча, не всхлипывая и не вытирая глаз. Не поворачивая голову, она негромко сказала:
— Мой сын полюбил эту девушку… Он в каждом письме писал, что она обязательно придет ко мне, и просил, чтобы я ее приняла, как свою дочь… Дети, Алла мне очень понравилась, и я вас прошу не уговаривать ее уйти с вами: зачем ей ехать на Урал? У нее теперь здесь дом. И работа в госпитале ей нравится. Раненые бойцы души в ней не чают…
— Вы очень добрая, Анна Андреевна. — с чувством сказала Верочка. — Алле повезло, что она вас нашла… — и, взглянув на Витьку, прибавила: — Мы теперь знаем, что с Аллой все в порядке. Пойдем, Витя?
— Так не годится, — запротестовала Анна Андреевна. — Вы должны с ней повидаться…
— Мы подождем, — сказал Витька.
— Она вот-вот должна прийти. Самое большое через полчаса.
Но Алла не пришла через полчаса. Они уже попили чаю с вишневым вареньем, и Анна Андреевна стала собираться на дежурство в госпиталь.
— Оставайтесь ночевать, — предложила она. — А завтра поедете. Насчет билетов я позабочусь.
Верочку после чая разморило, и она с трудом боролась с дремотой: глаза ее вдруг начинали смотреть в разные стороны, потом закрывались; вздрогнув, Верочка подпирала голову руками и, часто-часто моргая, старательно смотрела прямо перед собой, неестественно тараща слипающиеся глаза.
— Верочка, приляг и отдохни, — сказала Анна Андреевна.
— Это чай виноват, — виновато улыбнулась девочка. — Почему-то мне всегда после чаю спать хочется… Анна Андреевна проводила ее в соседнюю комнату и уложила на диван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103