Напротив — витрина. Там почему-то сохранилась эта газета. Не успели немцы содрать.
— И ты все это время молчал? — удивился Витька.
— Что говорить-то? От этого легче не станет. У каждого свое горе… А отца не вернешь.
— Я бы так не смог, — сказал потрясенный Витька. — Никому ни слова.
— Я Алле рассказал… У нее ведь тоже мать погибла.
— А мои? — вздохнул Витька. — Я ничего не знаю.
— Лучше об этом не думать, — сказал Коля.
— Днем да, а ночью от этих мыслей никуда не денешься.
— Пойду в военкомат, — сказал Коля. — Может, повезет.
— Я скажу восемнадцать — не поверят. Ростом не вышел. А шестнадцать? Поверят?
— Будь я военком, — сказал Коля, — не задумываясь, взял бы тебя в армию.
— Тогда пойдем, — поднялся с травы Витька. Седой говорил, что будь он командиром, взял бы его, Витьку Грохотова, в разведчики…
Сашка наладил удочку и, прислонив к стене дома, пошел копать червей. У хлева — куча навоза. Отыскав ржавую консервную банку, Сашка стал вилами ворочать навоз.
Скрипнула дверь. Высокая худощавая женщина с хмурым лицом — тети-Клавина квартирантка — вышла на крыльцо и, щурясь от солнца, посмотрела в сторону речки Там, на песчаном пятачке, вместе с другими ребятишками играли ее дети. Задвинув железную щеколду, женщина ушла.
В доме никого нет. Тетя Клава на работе. Витька с Колей куда-то ушли, девчонки в лесу. Сашка воткнул вилы в навоз и, оглядевшись, поднялся на крыльцо. Отодвинул щеколду, вошел в сени, оттуда в дом. В комнате тети Клавы прохладно и сумрачно. Это не солнечная сторона. В углу большой вишневый комод с множеством отделений и ящиков. Сашка потянул за ручку — ящик выдвинулся. Там было выглаженное и аккуратно сложенное белье. В другом ящике — простыни и наволочки. А вот и кое-что поинтереснее… В нижнем ящике — серебряные ложечки, завернутые в газету, бумаги, квитанции, разные безделушки. Нож! Настоящий охотничий нож в чехле. Тетя Клава как-то вспоминала, что ее муж — охотник.
Нож Сашка засунул за пазуху. В коробке из-под печенья «Аврора» он обнаружил пузатые карманные часы. На массивной крышке — непонятные инициалы. Сашка поднес часы к уху. Они молчали. Завел пружину, встряхнул и снова приложил к уху. Часы пошли. На Сашкином лице появилась довольная улыбка. Он с удовольствием слушал негромкое тиканье…
— Лягавых вызвать, или добровольно пойдешь в милицию? — услышал Ладонщиков незнакомый голос.
С испугу он выронил на пол часы и эастыл с выпученными глазами и раскрытым ртом. На пороге стоял невысокий парнишка в синих матросских штанах, расклешенных книзу. Во рту золотой зуб. На руке синий якорь.
— Кто же так обращается с бочатами?! — воскликнул парнишка и поднял часы.
— Роскошный хронометр… Почему же я его раньше не надыбал?
Он поднес часы к уху и тоже заулыбался.
— Глади, тикают!
Положив часы в карман, он взглянул на Сашку. Лицо его стало суровым.
— Гони цепочку!
Сашка облизал пересохшие губы.
— Цепочки не было, — хрипло сказал он.
— Сколько жуликов развелось на белом свете… Проходу от них нет! — сокрушенно покачал головой незнакомец.
Сашка понял, что этого парня с золотым зубом бояться нечего. Наверное, сын той самой женщины, которая только что ушла, неосмотрительно закрыв дом лишь на щеколду. Правда, в этом доме он его еще ни разу не видел.
— Чего это ты чужие часы в карман положил? — спросил Сашка, осмелев.
Парнишка улыбнулся, сверкнув желтым зубом.
— Что я в карман положил — это мое. Жалко, конечно, часов, но Сашка тут же успокоился, вспомнив, что за пазухой отличный охотничий нож.
— Кто ты такой? — вконец обнаглев, спросил Сашка. Ящик он на всякий случай задвинул.
— Я бы мог тебя сдать первому лягавому, позвать соседей, но я ничего этого делать не буду…
— Часики-то в карман положил, — заметил Сашка. Парнишка еще раз показал свой золотой зуб, достал из кармана часы и, небрежно подбросив на ладони, сказал:
— Хочешь, шваркну о печку?
— Отдай лучше мне.
Скрипнула калитка, парнишка бросился к окну и выглянул из-за занавески.
— Кто это? — спросил Сашка, поднимаясь с корточек.
— Почтальонша… Газету в ящик бросила.
— Так как насчет хронометра?
Парнишка разжал ладонь, взглянул на часы и протянул Сашке.
— Для меня бочата не проблема, — сказал он. Ладонщиков обрадованно запихал часы в карман.
— Теперь нарезать отсюда надо!
— Атанда, — сказал парнишка. — Есть еще одна работа…
— Какая? — забеспокоился Ладонщиков. С часами в кармане ему не терпелось дать тягу из этого дома. Мало ли кто мог прийти?
— Стой у окна на шухере, а я тут марафет наведу, — не совсем понятно сказал парнишка и подошел к комоду.
Он не полез в нижний ящик, где Сашка обнаружил часы. Стал открывать ящики с бельем и копаться в них. Обследовал простыни, наволочки, полотенца, скатерти. И только в третьем ящике нашел, что нужно. Это была толстая пачка, очевидно, денег, завернутая в газету. Парнишка развернул газету, и Сашка увидел солидную стопку кредиток.
— Сколько тут? — шепотом спросил он.
— Голенькие… Сколько есть — все мои, — весело ответил парнишка и спрятал деньги под рубаху.
— Тыщи три, — завистливо пробормотал Сашка. — А может, и больше?
— Теперь, салажонок, будем рвать когти, — сказал парнишка.
— Я же на шухере стоял, — Сашка умоляюще смотрел на него. — Подкинь немного?
— За Ленькой Золотым Зубом не пропадет, — сказал парнишка. — Отваливаем.
Они выскользнули из дома, задвинули щеколду и как ни в чем не бывало зашагали по дороге. Ленька Золотой Зуб немного впереди. Сашка — сбоку.
Из-за поворота улицы показалась женщина с измученным лицом — квартирантка тети Клавы — она увидела удаляющихся мальчишек и, прижимая к груди старенькую сумку с хлебом, засеменила за ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103