— хмыкнула та, усаживаясь рядом на ящик. — Мне просто нравится под мостом сидеть.
— Ну и сиди, — сказал он и хотел было подняться, чтобы уйти. Ему совсем не хотелось разводить тары-бары с Тонькой, но та цепко схватила его тонкой загорелой рукой за плечо.
— Рат, ну почему так бывает: живет-живет человек, и на тебе — помер? Значит, и мы с тобой можем умереть?
Голубые с выгоревшими ресницами Тонькины глаза расширились, возле маленьких ушей дрожали закрученные в колечки светлые волоски. Рот у нее маленький, а губы толстые и всегда влажные, будто они только что облизала эскимо на палочке.
— Все там будем, — кивнув на кладбище, философски заметил Ратмир.
— Моя бабушка говорила: кому плохо здесь, на том свете будет хорошо, — продолжала Тонька. — И умерла она легко, как свечка угасла. И ясная, как у святой, улыбка на лице. Я нынче поклонилась ее могилке. — Тонька явно повторяла слова какой-то старушки — подруги бабушки. Ей нравилось говорить, подражая старшим.
— Никакого того света нет, — сказал Ратмир. — Больше слушай бабушкины сказки.
— А все, кто грешил на земле, прямиком попадут в ад. И там их будут рогатые черти на огне поджаривать, в кипящих котлах варить… — Тонька пристально взглянула ему в глаза. — Ты грешил, Рат?
— А что это такое? — удивился тот.
— Боюсь, попаду в ад, — по-старушечьи вздохнула девчонка. — Меня посещают грешные мысли…
Глаза Тоньки устремлены на речку, голос тихий, доверительный. Ратмиру хотелось высмеять ее, обозвать монашкой, но он этого не сделал.
Вспомнил, как сам ночью боялся нечистой силы и даже хотел перекреститься под одеялом, да не знал, как это правильно делается.
— Я покойников боюсь, — неожиданно признался он, удивляясь самому себе: еще минуту назад и в голову не пришло бы сказать такое девченке!
— Говорят, они в ночь на Ивана Купалу встают нз могил и ходют вокруг кладбища, людей пугают, — сказала Тонька.
— «Ходют»! — усмехнулся Ратмир, вспомнив про «Вия». — Летают в гробах, как на аэропланах!
— Бабушка говорила, нужно перекреститься три раза и «Отче наш» прочитать… — продолжала девчонка. — Вся нечисть сразу исчезнет.
— Страх опасности в десять тысяч раз страшней самой опасности… — сказал Ратмир и посмотрел на девчонку. — Чепуха все это! Покойники лежат в могилах, и им оттуда вовек не выбраться… Земли-то сколько наворочено? Попробуй вылези! Говорят, бывает, живых по ошибке закапывают, так они стонут, а вылезти не могут…
— Живых? — вытаращила на него глаза Тонька. — Господи, вот страх-то, а?..
Вообще-то, Тонька была своей — мальчишки с Тверской улицы давно приняли ее в свою компанию. Она не похожа на других девчонок: не ябеда, не плакса, может за себя постоять, в осенних набегах на чужие сады орудует наравне с ребятами. То, что умеют делать мальчишки, то может и Тонька. Умеет даже драться. У Володьки Грошева, приятеля Ратмира, до сих пор заметен шрам на скуле — это Тонька оставила ему заметку на память. Если ее разозлить, может без лишних слов вцепиться в физиономию. И кулаки у нее проворные, а когти, которые она в критических случаях пускает в ход, острые как бритва.
Ратмиру ни разу не приходилось с Тонькой схватываться — он с девчонками не дерется. И потом, она ему нравилась. Не то чтобы он был влюблен в нее, но в Тоньке что-то привлекало его, а что — он и сам толком не знал. Вот и сейчас, пожалуй, даже лучшему другу Володьке Грошеву он не признался бы, что этой ночью с ним произошло, а Тоньке сказал. А Ратмир дорожил своей репутацией самого сильного и смелого мальчишки на Тверской улице. Кто из сверстников мог похвастаться, что хоть раз в драке или вольной борьбе одолел его, Ратмира Денисова по прозвищу Шайтан? Кого уважают ребята на Тверской улице и как огня боятся владельцы окрестных фруктовых садов? Его, Шайтана!
И вот он испугался маленького братика в розовом гробу и не существующего на свете Вия! Так напугался, что ночью чуть не замерз на ступеньках крыльца… До сих пор стоит перед глазами насмешливое лицо отца…
Леонтий Иванович Денисов — отец Ратмира был человеком необыкновенным. Высокий, жилистый, с темно-серыми глазами и косой светлой челкой на лбу, он был на редкость смелым человеком. Когда на соседку Марфу напали хулиганы с ножами, отец, не раздумывая, бросился на помощь. Двух бандитов он кулаками свалил на землю, а третий ударил его ножом в плечо.
Раненый отец обезоружил и того, а потом всех троих сдал в милицию. Вернее, соседи по телефону вызвали милицию, потому что бандиты лежали на тропинке у входа в парк, что напротив их дома, и сами не могли подняться.
Отец мог голой рукой схватить матерую затравленную крысу, досаждавшую им на кухне, мог за сутки пройти пятьдесят километров без отдыха и остановки, поднять за край многопудовый рельс. Леонтий Иванович работал в Дистанции пути мастером. Ремонтировал железнодорожные пути. Был случай, когда из-за кривой за городом на всех парах выскочил товарняк, а в это время путейцы толкали ему навстречу качалку — ручную тележку, нагруженную шпалами. Все растерялись, и крушение было бы неминуемым, если бы отец не бросился к качалке и, схватив ее за оба колеса, не опрокинул под откос. Потом никто не мог поверить, кроме очевидцев, что один человек способен поднять такую тяжесть! Да и отец признавался, что, если бы его попросили еще раз такое сделать, он не смог бы. А тогда сработал инстинкт опасности. Бывают такие моменты в жизни каждого человека, когда он в минуты величайшей опасности способен совершить невозможное.
Конечно, отец никогда не упрекнет Ратмира в малодушии, но от этого не легче. И даже дело не только в отце — в самом себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57