Наверное, шапку на ушах носишь?
Смутившийся Андрей не успел ответить: прибежал запыхавшийся Ваня.
— Все в порядке, — сообщил он. — Иван Николаевич сидит в предбаннике и рот, как окунь, раскрывает.
Дома в Вильмаламбине крепкие, большие. К озеру спускаются огороды. На грядках капуста, морковь, лук. На пригорке магазин с высоким крыльцом. У одной стены до самой крыши навалена деревянная тара. Под застрехами многих домов натянуты веревки: вялятся сиги, плотва, окуни. Рыба выпотрошена, в брюхо вставлены деревянные палочки, чтобы скорее провяливалась, так объяснила мальчишкам Элла.
По пути она заскочила в свой дом и вынесла глиняный жбан с хлебным квасом. Ваня и Андрей с наслаждением по нескольку раз приложились к жбану. Золотистый прохладный квас тек по губам, подбородку.
— Вот это квасок! — похвалил Андрей. — Мать делала?
— У меня матери нет, — просто сказала Элла. — Мы живем вдвоем с папой.
— А где же…
— Спасибо, — перебил приятеля Ваня. — Потрясающий квас!
— Хотите, еще принесу? — предложила Элла.
— Лопнем, — сказал Андрей.
Дом Эллы стоял на берегу озера. Через огород спускалась тропинка к причалу. Там покачивались привязанные к бую карбас и плоскодонка. Прямо из воды поднимался квадратный деревянный сруб.
— Гляди, колодец! — удивился Андрей. — Зачем же в озере колодец?
— Это садок, — сказала Элла. — Там у нас всегда живая рыба: окуни, щуки, хариусы.
Она подошла к садку, взяла лежавший тут же подсачник на длинной ручке и вытащила окуня и щуку. Рыбины изогнулись в подсачнике, окунь растопырил колючие плавники. Элла снова пустила их в садок.
— И много их там? — поинтересовался Ваня.
— Не считала, — улыбнулась Элла. — У нас рыба круглый год.
— Ты ловила когда-нибудь вот таких щук? — развел руки Андрей.
— Ловила, — ответила Элла. — На жерлицу.
— А таких? — еще больше развел в стороны руки Андрей.
— У меня есть щука с тебя ростом, — сказала Элла.
— В садке? — спросил Ваня.
— Может быть, я вам ее покажу, — пообещала Элла. — Кроме меня, ее никто еще не видел.
— Фантастика! — сказал Андрей.
Мальчишки забрались в карбас. Элла отвязала канат и, оттолкнувшись от дна длинным веслом, развернула лодку носом в сторону плеса. Крутнула ногой несколько раз педаль стартера, мотор негромко и добродушно заурчал.
— Можно, я сяду за руль? — попросил Андрей.
Элла молча уступила свое место. Сияющий Андрей уселся на корму и взялся за кривую железяку.
— Резко не поворачивай, — предупредил ревниво наблюдающий за ним Ваня, — опрокинемся.
— Что я, в первый раз? — усмехнулся Андрей. — Если мне память не изменяет, то опрокинул нас на Неве…
— Прямо по носу топляк, — сказал Ваня.
Это был, конечно, не город, — обыкновенный рыбацкий хутор. Назывался он Белоозерск. Дома еще крепкие, каждое крыльцо чисто вымыто дождем и подметено ветром. В скобы дверей вставлены почерневшие палки. Так деревенский хозяин, уходя на работу, закрывает свой дом до вечера. На некоторых окнах белеют занавески. На вешалах у воды трепыхаются обрывки старых сетей. В ячеях какие-то маленькие паучки свили паутину. Одиноко стоит магазин с закрытыми ставнями, а сразу за ним до половины забрались в воду две баньки. Белый катер с рубкой очутился в заросшем лопухами огороде. Видно, давно еще могучая волна будто щепку выбросила его на берег, да так и оставила здесь доживать свой век пенсионером. Небольшие, непохожие на морских чайки поселились на хуторе. Они летали у берега, разгуливали по улице, дремали на крышах.
Кроме чаек, здесь ни души. Жуткая прозрачная пустота и тишина. Лишь слышно, как на зеленом травянистом пригорке шумят, поскрипывают приземистые сосны да тоненько посвистывает ветер в чердачных окошках. Андрей и Ваня, привыкшие к большому шумному городу, особенно остро чувствовали эту гнетущую тишину и запустение. В лесу тоже не шумно, но там на каждом шагу ощущается биение жизни, здесь же — медленное умирание. Один заколоченный дом вызывает грусть, а здесь их — около двух десятков. Белый мертвый хутор.
— Куда же люди подевались? — тихо спросил Андрей. — В первый раз вижу дома без людей.
— Тут даже мышей-тараканов нет, — сказал Ваня.
— А комары есть, — заметил Андрей, прихлопывая сразу штук десять, атаковавших его.
Элла рассказала, что несколько лет назад неожиданно повысился уровень воды в озере и затопил хутор. Прекратилось всякое сообщение с районом. Люди ездили в магазин и друг к другу в гости на лодках. С полгода пожили они так, а потом совсем уехали. Говорят, через десять лет уровень опять понизится — и тогда здесь снова можно будет жить, а пока тут мертвое царство.
— Летом, в июле, я сюда часто приезжаю, — сказала Элла. — Лишь в июле воды не бывает в поселке. Хотите, покажу мой дом?
Она привела их к небольшому дому с тюлевыми занавесками на окнах. Крыльцо до половины облеплено зеленой засохшей тиной. Это весеннее половодье оставило свой след. И другие дома до третьего венца в побуревшей тине. Дверь с тягучим скрипом отворилась, и они вошли в сумрачные, с сырым запахом сени. Крыша в нескольких местах просвечивала. На длинной скамейке вдоль стены — ведра, жестяные банки и даже заржавевший керогаз. Цинковое корыто тускло блеснуло в углу. В комнате обжитой вид: застланный чистой скатертью квадратный стол у окна, пестрые домотканые половики на полу, кушетка с прибитым над ней простым ковриком. На стенах много прикноплено рисунков карандашом и красками. На них изображены озеро, мертвый поселок, белый катер, согнувшиеся от ветра сосны на пригорке, вялившаяся на веревке крупная рыба. И ни одного человека не было на рисунках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75