Он в коричневом костюме, белой рубашке с полосатым галстуком. О том, что здесь суровый Север, напоминали лишь просторные резиновые сапоги, в которые были заправлены помятые брюки. Большой палец на руке начальника был обмотан бинтом.
— Уж не с неба ли вы к нам свалились? — спросил Георгий Васильевич. Как всегда после освежающего бритья, настроение приподнялось.
Андрей и Ваня разом взглянули на Валентину Гавриловну: можно говорить или нет?
— У вас потрясающая интуиция, — сказала она. — И все-таки лучше присядьте… Эти сорванцы прилетели из Ленинграда. К нам в экспедицию. Этот черный оболтус с оттопыренными ушами, что хлопает глазами, мой родной брат.
Андрей даже покраснел, но смолчал. Дома бы он такого своей старшей сестренке ни за что не спустил…
— Вы меня разыгрываете… — только и нашелся, что сказать, Георгий Васильевич и начал заметно багроветь.
— Я себя ущипнула, когда десять минут назад увидела их. Выходят себе с рюкзаками из дремучего леса… Как в кино.
— Как в кино… — растерянно повторил начальник. — Это, знаете ли, не кино, а… черт знает что, извините!
— Дядя Кузьма велел вам большой привет передать, — ввернул Ваня.
— И поклон, — прибавил Андрей.
— Дядя Кузьма… — нахмурил лоб Назаров. — Какой еще дядя Кузьма?!
— Извините, мы забыли; он потом передумал и сказал, что не надо никаких приветов передавать, — поправился Андрей.
— Он еще вашу машину вытащил из болота, — сказал Ваня и, улыбнувшись, продекламировал: — «Ох, и нелегкая это работа — из болота тащить бегемота!» — При чем тут бегемот! — взорвался Назаров, но сразу же взял себя в руки. — Не знаю я вашего дядю Кузьму и знать не желаю.
— А он вас хорошо знает, — сказал Андрей. — Говорил, что вы хороший начальник.
Ваня ободряюще взглянул на приятеля: Андрей определенно делал заметные успехи в области дипломатии.
Назаров стал ходить по тесной палатке. Два шага вперед, крутой поворот — два шага назад. Внезапно остановившись напротив ребят, он стал пристально всматриваться в них.
— Постойте-постойте… Я ведь вас где-то видел?
— Я вас тоже сразу узнал, — заулыбался Ваня.
— Они весной приходили ко мне и просились в экспедицию, — повернулся он к Валентине Гавриловне. — Я им тогда сказал…
— Вы сказали: «Нам позарез нужны мотористы», — напомнил Ваня.
— Вот именно — мотористы, а не бездельники! На чем вы сюда добрались из Умбы?
— С дядей Кузьмой… — сказал Андрей.
— Разыщите своего дядю Кузьму и передайте ему…
— Привет? — спросил Ваня.
— Похвально, что даже в такой ситуации ты не теряешь чувство юмора, — сказал начальник. — Так вот, передайте дяде Кузьме, которого я не имею чести знать… Короче говоря, он вас привез — он пусть и назад отвезет! Сейчас же, немедленно!
— Он уже далеко отсюда, — вздохнул Андрей.
— Дядя Кузьма лес возит, — прибавил Ваня.
Во время всего этого разговора Валентина Гавриловна не проронила ни слова. Пряча улыбку, переводила взгляд с одного на другого. Теперь она сочла нужным вмешаться.
— Я вас, мальчики, предупреждала, что из этой авантюры…
— Вы тоже, оказывается, в сговоре с ними? — гневно воззрился на нее начальник.
Валентина Гавриловна мужественно выдержала его взгляд и повернулась к ребятам.
— Никто вас, на ночь глядя, никуда не отправит. Сейчас поужинаете и ляжете спать.
— Завтра утром я вас отправлю в Умбу на нашей машине, — вдогонку сказал Георгий Васильевич.
* * *
Андрей Пирожков крепко спал и видел хороший сон. Снился ему родной Ленинград, набережная Кутузова и большой белый теплоход. Играет музыка. Андрей стоит на капитанском мостике и смотрит в бинокль. В сдвоенном круге сначала, как в тумане, потом все явственнее проступает знакомое лицо… Андрей крутит окуляры, морщит лоб, вспоминая, кто же это? И никак не может вспомнить… Вдруг лицо исчезает, появляется большая деревянная ложка с вкусной дымящейся похлебкой. Андрей раскрывает рот, и вдруг ложка — бац! — по лбу…
Открыв глаза, Андрей ошалело хлопает ресницами. Прямо перед ним маячит Ванино лицо. Лицо медленно растягивается в широкой улыбке. Нет, не это лицо увидел в бинокль…
— Ну ты и спать силен! — говорит приятель.
Андрей чешет лоб и подозрительно смотрит на него.
— Это ты меня по лбу? — спрашивает он.
— Комара ликвидировал… Раздулся, как слон.
Пощупав лоб, Андрей смотрит на пальцы, и правда — кровь.
— Какой мне сон снился… — потягиваясь, говорит он.
— Наверное, про жратву?
Андрей ошеломленно смотрит на приятеля.
— Откуда ты знаешь?
— Тебе все сны про жратву снятся… И потом, ты чавкал во сне и облизывался.
— Один раз мне зоопарк приснился, — говорит Андрей. — В прошлом году.
— Бедных зверюшек ты конечно видел поджаренными на сковородке?
— А тебе вообще сны не снятся, — бурчит Андрей, выбираясь из спального мешка. У него даже настроение испортилось оттого, что Ваня не дал досмотреть сон до конца. Нужно было ему убивать этого комара! Во-первых, он уже крови насосался, а во-вторых, Андрей ничего не чувствовал. А теперь мучайся, вспоминай, чье же это он лицо увидел в бинокль?
Сквозь зеленое полотнище скупо пробивался солнечный свет. Над головой шумели деревья, пели птицы, неясно доносились голоса людей. Фыркнул лодочный мотор и громко затарахтел. Немного погодя замолк на самой высокой ноте. И снова: дерг, дерг, дерг!
Когда они оделись в тесной палатке, Ваня сказал:
— Помнишь, когда мы прилетели, тетя Дуся сказала: «Утро вечера мудренее…» Может, и нынче обойдется?
— Лицо у начальника доброе, — подумав, ответил Андрей. — Впрочем, это еще ни о чем не говорит. У Нины Васильевны тоже доброе лицо, а двойки ставит почем зря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75