А Григорий насмешливо скривил губы, отбросил палку и вытер пот с маленького лба.
– Вот так! – проговорил он. – Что уж возьму – намертво. Никто не выдернет, не отберет.
– У тебя вся сила в руках, как у рака в клешнях, – заметил Андрей Веселов, рябоватый парень с густыми и жесткими, как конская грива, волосами. – А ударь тебя щелчком по лбу – ты и с копыт долой. Только в воздухе ногами брыкнешь.
– Я те ударю, – вдруг зло огрызнулся Григорий.
Его небольшие круглые глаза недобро поглядывали откуда-то из глубины, из-под нависшего плоского лба, ноздри раздувались, а нижняя челюсть неестественно выдалась вперед.
– Что же, попробовать можно, – лениво отозвался Веселов.
– Я те попробую, – тем же тоном проговорил Григорий, но, видя, что Веселов поднимается, трусливо сделал несколько шагов назад. – Но… ты… рябой дьявол.
– Охота тебе, Андрей, с таким связываться… – проговорил один из парней, коренастый, плотный, как камень, Тихон Ракитин – первый силач в Локтях. – Не тронь ты его, а то к речке стираться побежит.
– Я тебя схвачу где-нибудь… в узком месте поперек глотки, – отойдя в сторону, пробормотал Григорий, вытащил огромную, увесистую руку из кармана и показал Веселову. – Тогда попробуй вывернуться… Пискнешь только…
Андрей отвернулся, лег на мягкую траву спиной к Григорию.
– Что вы все как кошка с собакой? – спросил у Андрея Ракитин.
Веселов не отозвался. Ответил Ракитину долговязый, быстрый, как вьюн, Федот Артюхин.
– Известно, что… Дуняшка промеж них проскочила.
Григорий тоже растянулся на траве. В задумчивости он сжимал и разжимал свои огромные руки-клешни.
Андрей перевернулся, заложил руки за спину и стал смотреть в высокое небо над лесом. Там истаивали небольшие ватные облачка да кружился вокруг них степной коршун, неведомо как залетевший в эти лесные края.
– Федька Семенов рассказывал, – тихо проговорил Веселов, – будто люди скоро по небу, как птицы, будут летать… Правда это или нет, как думаете?
– Знамо дело – врет, – откликнулся Артюхин. И пустился в рассуждения: – Птица, она почему летает? Потому что легкая. А человек-то – ого! Особенно некоторые… – Артюхин покосился на Гришку, – …у кого этого самого внутри много… И потому что крылья у птицы есть. И кости опять же у птицы легше воздуху, пустые внутри…
Поковыряв в зубах, будто ел мясо, Артюхин взял с бревна сушившиеся портянки и начал обуваться. Потом спросил:
– И опять же – откуда у человека крылья возьмутся?
– Я тоже слышал от него, что будто построили где-то уж эти самые машины, на которых летают, – промолвил Тихон Ракитин.
Артюхин быстро поморгал круглыми глазами и уставился на Ракитина.
– Ч-чего?!
– Машины. По имени – аэропланы.
– Из чего это их изделали?
– Не знаю. Про это Федька не говорил.
– То-то… Врет – и весь сказ! – торжествующе заключил Артюхин.
– Недаром – ссыльный, – вставил Григорий. – Ишо сбежал, гад.
– Тебе-то что? – поинтересовался Ракитин.
– Ништо. Не любил я его, – неопределенно ответил Григорий.
Облачка уже растаяли, небо было синим, ласковым и зовущим. Коршун, совсем не махая крыльями, все плавал и плавал в вышине широкими кругами. Андрей все смотрел на него, не шевелясь, не мигая, словно завороженный.
Жара немного опала, потянул ветерок.
– Ну, айда работать, – бросил Тихон Ракитин и тоже стал обуваться. – Лесин пяток завалим еще до вечера.
Андрей, не спуская глаз с птицы, проговорил:
– А я с охотой полетел бы на той машине, про которую Федька Семенов рассказывал.
– Чего, чего? – опять заморгал Артюхин. – И брякнулся бы с неба-то! Как пить дать. Хе-хе, вот бы Гришка-то обрадовался. Да и зачем тебе летать?
– Посмотреть бы, как люди на земле живут, – ответил Веселов. – Рассказывал Семенов, что есть на свете такая страна, где нету богачей-мироедов, вроде нашего Лопатина или Гордея, нету горя. Помнишь, Тихон?
– Помню. Там все пашут сообща, хлеб сеют. Только сказки это. Нету такой страны.
– Ну как нету, когда Федька говорил, что есть, – возразил Андрей.
Ракитин ничего не ответил. Вместо него опять подал голос Григорий:
– Набрехал да сбежал. Одно слово – ссыльный…
– Верно говорит Тихон – нету, – вмешался Артюхин, уже расхаживающий по траве. – А кабы была – богачи уж прибрали бы ее к рукам. Ты на этом самом.. как его… лететь туда хошь, а наш Лопатин быстрей тебя пешком бы туда прибежал да заграбастал все. Ты прилетел, а он тебе – кукиш.
Андрей Веселов поднялся с земли, молча взял свой топор.
– Ну а ты чего разлегся, как барин! – крикнул Ракитин Григорию. – Вставай.
Григории молча поднялся, но пошел не к парням, которые уж валили столетнюю красавицу сосну, а совсем в другую сторону.
– Вот паскуда, – услышал он за спиной, но не обернулся, ничего не ответил.

* * *

Часа полтора просидел Гришка Бородин над омутком спокойной, уснувшей, казалось, навеки лесной речки, смотрел на свое отражение в воде, о чем-то думал, крепко стиснув зубы, отчего нижняя челюсть опять сильно выдавалась вперед.
Возвращался домой Григорий еще засветло. Выйдя из леса на дорогу, снял разношенные, хлябавшие на ногах тяжелые сапоги и зашагал по мягкой прохладной пыли.
Неожиданно взгляд его упал на продолговатый предмет, напоминающий топорище, торчащий впереди из придорожного кустарника. Подойдя поближе, он увидел, что это в самом деле топор.
«Какой-то разиня ехал да потерял, – подумал Григорий, нагибаясь. – Стоп, да ведь наш топор-то. Разиня, выходит, батя».
А подняв топор, несколько секунд тупо смотрел на лезвие, чувствуя, как холодеет в животе. Весь топор был в черной засохшей крови. Местами кровь запеклась сгустками, и к одному из них прилип черный клочок не то волос, не то шерсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26