Я тебя люблю, ты достойна того, чтобы быть преображенной, Кэт! Кем хочешь быть: королевой, женой пирата, сестрой студента или великой артисткой конца девятнадцатого столетия?
– Хочу быть женой окончившего университет, – подумав, ответила Кэт. – Не задерживай меня, я иду в портовую таверну. Написал бы несколько песенок! Мне подарили хорошие ноты, а слов нет.
– Кто ты, Кэт, откуда?
– Забыла. – Она пожала плечами и нараспев произнесла: – Ха-ха! Что с того, что тебе известно, кто ты и откуда? Разве счастье в этом?
Прощай, университет! Луи принялся писать песенки, подгоняя размер под музыку анонимных, но не лишенных дарования композиторов. Луи и сам готов был вместе с Кэт выступать в тавернах.
– От таверны до театра, от театра до сердец всего шотландского и английского народа, от них до популярности во всем мире, – говорил Луи и на предложение Кэт снять волосы и бриться хотя бы через день отвечал: – От мировой известности к космической славе, от славы к бессмертию, от бессмертия… к такому положению в жизни, когда тебя и меня будут рвать на части хозяева всех бродячих и оседлых театров Эдинбурга! Что? Снять волосы? Припомни трагический эпизод с Самсоном! Бриться через день? Я намерен отпустить бороду. Ты хочешь быть представленной моему отцу?
Ничто не могло остановить его, когда он чего-нибудь сильно хотел. Познакомить Кэт с отцом означало прежде всего скандал. «Скандал – это два часа, максимум – четыре, – рассуждал Луи. – Ввести в дом неизвестно откуда приехавшую танцовщицу и певичку из „Веселого трубача“ и „Бродячего павлина“ и назвать ее своей невестой… Это уже не скандал, это буря, обмороки и крики, судорожные рыданья и проклятия». Прежде чем дать бой, Луи предпринял разведку. После двухдневного отсутствия он пришел домой, поздоровался с отцом и матерью, сел за стол. Камми плакала в углу подле камина.
– Простите меня, я гулял с приятелями, – начал Луи. – Скажите – что тут случилось? Почему вы все такие печальные?
– Умер, – глотая слезы, ответила Камми.
Луи встал со стула. В зеркале он увидел себя: исхудавший, бледный, небритый.
– Кто умер? – спросил он, обращаясь к отцу.
– Пират, – ответила мать.
– Вчера в одиннадцать вечера, – тихо, с глубоким вздохом добавил отец. – Наш дорогой друг вздрагивал и поднимал голову, когда кто-нибудь стучался к нам. Пират ждал тебя… Сейчас будем обедать, – потерянно и некстати проговорил сэр Томас.
– Где же он? – Луи обошел вокруг стола, остановился подле матери. – Похоронили?
– В саду, – ответил сэр Томас. – Зарывали Ральф и я. Умер наш старый друг – верный, честный, преданный. Ты откуда?
– Забыл, – ответил Луи и сказал это не потому, что хотел сдерзить или оригинальничать, – Кэт, которую он намерен был преображать, уже успела преобразить его.
– Я хочу жениться, папа, – заговорил Луи о самом главном. – Позволь мне жениться, мама! Я прошу вашего разрешения принять мою невесту, – я хочу представить ее вам…
– Кэт? – с глубокой печалью вырвалось у Камми.
– Кэт Драммонд, – с достоинством произнес Луи.
– Будем обедать, – повторил сэр Томас. И когда все сели за стол, попросил Луи подробно рассказать о невесте: кто она, кто ее родители, сколько ей лет, что она делает… Луи многое привирал, но о возрасте, имени и занятии говорил правду. Сэр Томас ни о чем больше не спрашивал. Молчала мать. О чем-то вздыхала Камми.
Ели мало и нехотя. Луи понял, что к печали по поводу смерти Пирата он прибавил нечто и от себя, сообщив о намерении своем жениться на Кэт. Он уже догадывался, что именно скажет отец по окончании обеда. И не ошибся.
– Довольно шуток, Луи, – сказал сэр Томас, приглашая сына к себе в кабинет. – Тебе двадцать первый год. Я против твоего брака. Я против этой неведомо откуда появившейся Кэт Драммонд. Поставим точку, Луи. Ты даже не знаешь родителей своей невесты. Невеста! – смеясь проговорил сэр Томас. – Невеста, которой козыряют на улице! Невеста, которой аплодируют пьяные матросы в тавернах! И видеть не хочу и слышать не желаю! Вернись в университет, Луи! Если же тебе хочется поступить иначе, то…
Он не договорил. Его жест был достаточно красноречив.
– Ну, а если… – сознательно не договаривая, произнес Луи, давая этим понять, что жест его не испугал, что ему не десять лет, что он имеет право на самостоятельность.
Сэр Томас развел руками и, не глядя на сына, сказал, что в таком случае он убьет своих родителей способом наисовершеннейшим и идеально быстрым.
– Если ты этого хочешь, – выходя из кабинета, закончил сэр Томас, – то убивай скорее. Только помни, Луи: совесть замучит тебя и бог не простит.
Совесть и бог… Луи давно был убежден в том, что одно из этих понятий является синонимом другого. Совесть приказывает ему жениться на Кэт. Но…
– Да есть ли у тебя настоящее чувство к этой… как ее?.. – брезгливо морщась и щелкая пальцами, проговорил сэр Томас. И добавил нечто посерьезнее напоминания о совести и боге: – Потомок Роб Роя женится на…
Он вспомнил имя и фамилию, но Луи уже выбежал из дому. Он вел себя необычно: два часа сидел в аудитории университета и слушал и записывал лекцию, а потом пришел к дяде своему, Аллану, и у него пробыл до десяти вечера, разговаривая о погоде, занятиях, литературе и прошлом Шотландии, – дядя Аллан в который раз перечитывал Вальтера Скотта и любил поговорить о восемнадцатом веке.
В полночь Луи смотрел, как танцует Кэт, в час ночи он привел ее на пляж, сел с нею рядом на скамью и спросил:
– Откуда ты всё же, моя дорогая? Сейчас мне это вот как нужно знать!
– Забыла, – ответила Кэт. – Говорят, что меня родила женщина и у нее был муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105