Слабая, несчастная, любимая мамочка!– Слушай, Вань, – сказал Алеша. – Твои дамы уговаривают меня креститься. Ты как на это смотришь?– Да, Ванечка, да, скажи ему, скажи, пожалуйста! – заполошилась Ася. – Он не понимает, что надо покаяться, причаститься, а как же! Иначе-то как? Его гордыня мучит. Скажи ему, тебе он скорее поверит.Я молюсь за него, каждый день молюсь, но этого недостаточно. Нужно, чтобы сам, сам!Иван не желал участвовать в шутовской сцене, маялся, ерзал на стуле и злился оттого, что Алеша, этот упырь, без сомнения, видит, как его, опять же по-щенячьи, корежит. Мука была в том, что Михайлов за все время знакомства ни разу ничем прямо не выказал своего превосходства, но не было минуты, чтобы Иван почувствовал себя с ним на равных. Более того, возможно, Михайлов и не подозревал, какая между ними тянется нешуточная, непримиримая борьба. Всегда держался с сыном покойного друга учтиво, чуть насмешливо и добросердечно. То есть, судя по всему, испытывал к нему такие же чувства, какие сам Ванечка испытывал, допустим, к озорной и коварной Нине Зайцевой, не принимая ее вполне за человека. Но и это был всего лишь обман зрения. По представлению Ивана грозный и пропащий Алеша Крест не мог вообще ни к кому питать человеческих чувств. Все люди делились для него на две категории: на тех, кто, хотя бы абстрактно, был ему чем-то опасен, и на тех, кого он уже полностью подмял под себя. Дорого бы дал Иван, чтобы знать, о чем они беседовали с отцом в долгие, беспросветные лагерные ночи.– Говоришь, покаяться? – удивился Алеша. – Но в чем же мне каяться? Грехов-то на мне нету.Он произнес это с таким просветленно-искренним выражением и даже с обидой, что Нина не выдержала и прыснула в кулачок, точно ее ущипнули.– Не кощунствуй, Алеша! – попросила Ася.– Да нет, я правду говорю. Какие грехи? Бедных не грабил, слабых не обижал, воюю всю жизнь как раз с врагом рода человеческого. Твой Бог меня давно простил. Если он есть.– Алеша! – воскликнула Ася. – Умоляю тебя!– О чем умоляешь?– Алексей Петрович в добром расположении духа, – заметил Иван. – Ему угодно порезвиться.Алеша и на него поглядел с удивлением:– Ты что же, Вань, тоже святошей заделался?Ниночка хихикнула вторично, и уж совсем неприлично.– Вот истинная греховодница, – ткнул в нее пальцем Алеша. – Не была бы твоей невестой, Вань, ее бы завтра надо на костре сжечь. Тебя как зовут, девушка?– Нина, – сказала Нина восторженно.– Вот что, Нина, ступай пока на кухню, у нас будет небольшой семейный разговор.Нина рванулась было прочь, чуть не опрокинув стул, но Иван поймал ее за руку:– Сиди, не прыгай. Ты не кузнечик.– Ничего не понимаю, – сказал Алеша. – Все какие-то возбужденные, может, перепились вчера? Давайте тогда перекусим да похмелимся.Перекусывал и опохмелялся Алеша, по существу, в одиночку, зато с аппетитом. Метал все подряд: жаркое, осетрину, пирожки с капустой и пирожки с изюмом и осушил бутылку сухого вина. Иван отказался поддержать трапезу принципиально, сославшись на режим.Нина и Ася поужинали раньше, да и не до еды им было. Нина, которая по Ванечкиному капризу как бы нарушила волю Креста, была в каком-то трансе и уже не хихикала, а хохотала как безумная по всякому поводу;Ася со скорбной гримасой наблюдала, как управляется с яствами бывший суженый. Больше всего она поражалась тому, что Алеша совсем не меняется внешне. Все старели вокруг, умирали и чахли, жизнь катилась под уклон, а он был все тем же неодолимо прелестным отроком, который однажды, в незапамятные времена, вывалился перед ней у выхода из метро и с ангельской улыбкой, без предисловий попросил о любви. "Научи меня!" – потребовал он. Она и научила, не смогла отказать, хотя была мужней женой. Да кто бы и в чем мог ему воспротивиться! Сегодня Алеша хозяином распоряжается по Москве, и не будет ничего удивительного, если завтра так же легко перешагнет через все океаны. Он был драгоценным подарком ее судьбы, но одного она так и не поняла: кто же он такой? Посланец ли небес, сошедший на землю с мечом, или исчадие тьмы. Впрочем, с годами этот вопрос потерял остроту. Он таков, каким уродился, если что-то с ним случится, мир для нее останется скучен и сер.– Вот так-то, – Алеша удовлетворенно похлопал себя по набитому животу. – Спасибо, Асенька. Хоть кто-то из женщин не разучился готовить.– Кушай еще, ты салат не попробовал.– Лучше сына покорми, он у тебя вытянулся, как глист.Бедная Нина покатилась со смеху, еле Иван успел ее подхватить, чтобы не свалилась на пол. Алеша взглянул на нее с осуждением:– Все же, Иван, нам надо потолковать наедине.Ася молча встала, взяла девушку за руку и увела из комнаты, хохочущую и повизгивающую.Алеша долил в рюмку вина, закурил.– Хорошая у тебя невеста, Вань, повезло тебе. Никому только ее не показывай, отнимут.– Это мое личное дело, – сказал Иван.– Конечно, конечно, – Алеша откинул голову, закрыл глаза, отдыхая, о чем-то задумался.– Эх, Ванечка, грубишь напрасно. Норов прячь в рукаве, как нож. Это тоже наука.Иван молчал.– Мать сказала, ты на работу устроился. Куда, если не секрет?– Это тоже мое личное дело.– Не совсем Вань, вот тут не совсем. В говно вляпаешься, вытаскивать мне придется.– Да с чего вы взяли?! – вспылил Иван, аж побледнев, – Почему именно вам придется вытаскивать? Кто вы мне такой?– Твой отец был мне братом.– И все у вас было общее, – добавил Иван. – И нары, и женщина.Алеша озадаченно почесал щеку.– Ладно, мимо проехали… У меня есть к тебе предложение, но даже не знаю, говорить ли. Чего-то ты сегодня вертишься.– Не нуждаюсь ни в каких предложениях.– Учиться поедешь в Англию?– Чего?!– Приглядели мы с Настей солидный частный колледж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117