Такими влюбленными глазами, какими смотрела на него Надин, смотрят либо на героя, либо на жертвенного барашка. Возможно, романтическая девушка видела в возлюбленном и то и другое. Все же Иванцов вынужден был их огорчить.
- Господин Ганюшкин неуязвим, - сказал он. - Нечего и думать. Его охраняет вся армия и флот бывшего Союза. Правительство без его одобрения шагу не сделает. Подобраться к нему нельзя. Да если и подберешься, что толку?
- Последние ваши слова мне не совсем понятны, - заметил Сидоркин, который тоже малость поплыл. - Но это не важно. Вам не показалось, Анатолий Викторович, что господин Ганюшкин как бы слегка сумасшедший?
- С чего вы взяли?
- Да как же, вся эта затея с двойниками... Работорговля. Клоны... С коммерческой точки зрения проект, разумеется, блестящий, почти как Толянычева приватизация. Но разве мог он прийти в голову нормальному человеку?
- Дорогой Антон, сумасшедшие не те, кто грабит, а те, кто добровольно подставляет голову под ярмо. С грустью замечу, я разочаровался в наших соотечественниках, в этих так называемых россиянах.
- Глубокая мысль, - согласился Сидоркин. - Но я к чему спросил? Вдруг при личных контактах вы заметили какую-нибудь особенность, несуразность? Большие люди тоже имеют свои маленькие слабости. Хотелось бы знать, на что он может клюнуть, на какую наживку?
- Про личные контакты остроумно сказано, - одобрил Иванцов, которому все больше нравился любознательный молодой человек. - Но опять должен вас огорчить, у него нет слабостей.
- Может быть, он любит красивых девочек? - пискнула Надин, до того долго молчавшая. Иванцов улыбнулся ей:
- Он любит денежки, мадемуазель. Все остальное покупает.
- Эврика! - Сидоркин хлопнул себя по лбу. - Все гениальное просто. Конечно, денежки. Много денежек. Горы денежек. Волшебный звон монет - вот его глухариная песня. Однако, Анатолий Викторович, кажется, вы засыпаете, нет?
Увы, Иванцов уже несколько минут боролся с нахлынувшей, как вода, сонной одурью и держался из последних сил, и то лишь потому, что ужасно боялся проснуться в палате хосписа. Сидоркин и Надин помогли ему подняться и проводили до кровати, в которую он повалился как подрубленный. Не почувствовал, как девушка ввела ему в вену шприц. Сладкая истома лекарства впервые его не тяготила. В полусне пробормотал:
- Россиянин - это звучит гордо. Услышал напоследок голос Сидоркина:
- Опять, похоже, на сутки уплыл, бедолага. И легкий, прекрасный женский смех...
8. СМЕРТЬ ГЕРОЯ
Сережа Петрозванов - малый не промах, поэтому после работы и перед тем, как навестить Элину Крайкову, супругу коммерсанта Фраермана, который нынче пребывал в Европах, заглянул в подвальчик "Эльсинор", чтобы немного отмякнуть после трудового дня и набраться сил для ночи, обещающей быть бурной. Он делал это почти ежедневно, то есть не утешал прелестную Элину, а спускал пар в "Эльсиноре", и не видел причин изменять привычке сегодня, хотя были нехорошие предзнаменования. Ближе к вечеру позвонил Крученюк (сам, а не через секретаря) и поинтересовался, где майор Сидоркин. Старлей бодро гаркнул: "Не могу знать, товарищ полковник!" - и начальство повесило трубку. Предзнаменование? Да, если учесть, что за день это был четвертый звонок такого рода и каждый раз полковник повторял одну и ту же сакраментальную фразу: "Где Сидоркин?"
Подполковник Сбруев неожиданно пригласил его вместе пообедать, хотя они были едва знакомы. Долговязый и кривоглазый, с непомерно развитыми передними конечностями, Сбруев появился в конторе примерно в одно время с Крученюком, и толком про него ничего не было известно, кроме того, что он сам о себе рассказывал. А рассказывал он немного и в основном намеками, по которым выходило, что он резидентствовал в одной из ближневосточных стран, но засветился на знаменитом деле "Черных баранов", и его отозвали. Туфта, в которую могла поверить разве что выпускница Бестужевских курсов. Скорее всего, Сбруева прислали для кадрового укрепления из тех же штабов, откуда вылупился и сам Крученюк.
Отказаться от приглашения Петрозванов не посмел, но совместный обед получился довольно натянутым, если не сказать больше. Съели окрошку, порционные биточки из баранины, по овощному салату, запили еду баночками персикового компота - и все в полном молчании, как на пиршестве глухонемых. Но те хоть знаками объясняются, а тут и этого не было. Петрозванов молчал из обостренного чувства субординации, а подполковник за весь обед обронил, уставясь в тарелку, всего две фразы, и обе можно расценить как провокационные. Решив, что салат недосолен, Сбруев сдобрил его перцев и горчичкой, раздраженно буркнув:
- Сталина на них нет. Без Иосифа Виссарионовича нам из этой трясины не выбраться. Как полагаешь, старлей?
По профессиональному навыку Петрозванов избегал любых разговоров о политике с людьми, которых мало знал, поэтому лишь глубокомысленно пробормотал:
- Известное дело, на Руси без царя западло. Натолкнулся на внезапно острый взгляд подполковника и подумал: "Ах ты, змееныш раскормленный!"
Вторая фраза звучала определеннее, по ней можно было судить о тайном смысле приглашения на совместную трапезу. Изрек ее Сбруев уже за компотом:
- Слух есть, Сережа, некоторые из твоих друганов в бега подались?
Петрозванов бровью не повел:
- У меня, Иван Каримович, на службе, к сожалению, друганов нет. Я ведь здесь недавно, всего четвертый год.
Если Сбруев и почувствовал издевку, то никак этого не выказал. Напротив, дружелюбно предложил:
- Ежели помощь какая понадобится, не стесняйся. Связи кое-какие остались со времен давних. А то ведь вы, молодежь, все приключений на свою жопу ищете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121