- Пока войти в доверие, стать незаменимой - иными словами, занять место Иванцовой. Дальше видно будет. Успокойся, тебе помогут, у тебя будут консультанты и все прочее, что необходимо. Вся современная наука любви к твоим услугам. Со всеми ее самыми изощренными приемами.
Магнат поднялся на ноги, взглянул на ручные часы. Аудиенция закончена.
- Гай Карлович, можно последний вопрос?
- Говори.
- Даже два.
- Быстрее, Надя, спешу.
- Туркам я подчиняюсь или нет?
- С этого дня ты подчиняешься лично мне. Но слушаешься всех. Улавливаешь тонкость?
- Улавливаю... Гай Карлович, Иванцова - моя школьная подруга... Пожалуйста, скажите, что с ней?
- Ты же ее недавно видела?
- Да, но вы сказали, придется наказать.
- А-а, ты вон про что... - Неожиданно Ганюшкин перестал спешить и опустился обратно в кресло. Больше того, посадил меня к себе на колени, нежно обняв за плечи. - Хорошо, удовлетворю твое вполне понятное любопытство. Сейчас вместе проведем маленький научный опыт Ну-ка, признайся, как относишься к Гене Шатунову?
- К Мослу? Как к нему можно относиться? Животное, оно и есть животное.
- Ая-яй, Наденька, стыдно. Зачем же спала с этим животным?
- От страха, Гай Карлович.
- Что-то ты непохожа на трусиху... Ну да ладно... Геночка обидел наших турецких братьев, сама была свидетелем. И вообще последнее время ведет себя вызывающе, задирает хвост... Нет-нет, не волнуйся, ничего страшного, мы давно отказались от варварских методов воздействия - пытки и прочее. Пожалуйста, смотри внимательно.
Я не заметила, как в пальцах у него оказался дистанционный пульт, и лишь увидела, как вспыхнул экран телевизора, стоящего у противоположной стены. Изображение было четким, но беззвучным. Маленькая комната с операционным столом и разными приспособлениями, на столе лежал Мосол, к его голове подведены провода от каких-то приборов. Вокруг суетились трое мужчин в белых халатах, что-то налаживали, подключали, возможно, готовились к операции. Сцена напоминала кадры из популярного штатовского сериала "Скорая помощь", который я недавно смотрела. Один знакомый гинеколог (не любовник, а именно врач) как-то сказал, что эту мыльную медицинскую оперу российские врачи воспринимают как суперкинокомедию, не уступающую фильмам Чарли Чаплина. У Геннадия Мироновича глаза вытаращенные, как у человека, который ушел под воду и понимает, что вынырнуть не успеет.
- Что с ним делают? - спросила я почему-то шепотом.
- Ничего. - Гай Карлович нежно помял мои груди. Я не сомневалась, что ему приятно. - Все, что надо, они уже сделали.
И действительно один из медиков освободил голову Мосла от путаницы датчиков, второй скинул ремни, которыми тот был примотан к столу. Ошарашенный Мосол слез со стола, неуклюже раскачивался. Ближайший врач поводил перед его лицом ладонью. Мосол скривился в неуверенной улыбке.
Гай Карлович отключил изображение.
- Ну, как тебе?
- Ничего не поняла. Ему вкололи наркотик?
- Мелко мыслишь. Надежда Егоровна. Старыми категориями. Его изменили.
- Как изменили? Отрезали что-нибудь?
- Ах, Надин, какая же ты непонятливая девочка! Ладно, сейчас увидишь, - спихнул меня с колен довольно бесцеремонно, потянулся к телефону, снял трубку и, не набирая никакого номера, распорядился:
- Подайте сюда Мосолушку. - Энергично потянул носом, потер руки. В непроницаемых глазах такое выражение, будто нанюхался кокаину. - Любопытное ты существо. Надежда Егоровна.
- В каком смысле?
- Увидеть такое - и даже бровью не повести! В твоем-то возрасте... Неужто ничего не почувствовала?
- Что я должна почувствовать?
- Ну не знаю - жалость, страх, содрогание душевное. Все же - э-э - сожитель.
- Не понимаю. Гай Карлович, чего от меня ждете?
- Ничего не жду, ровным счетом ничего. Но вижу, с Громякиным справишься. И не только с Громякиным, да?
Отвечать, слава богу, не пришлось. Отворилась дверь, и робко, боком втиснулся в кабинет Геннадий Миронович. Первое, что бросилось в глаза, от его привычной раздвоенности не осталось и следа. Теперь это была однозначная определенная личность, без внутренних метаний, с каким-то неожиданно появившимся прилизанным хохолком на голове. Без всяких закидонов и амбиций. Лох. Человек доисторического времени, когда существовали бесплатные туалеты. И голос новый, чуть ниже тембром, басовитый и заискивающий.
- Звали, барин? - спросил, скользя туманным взглядом куда-то в заоконное пространство. У меня по коже пробежали мурашки.
- Звал-звал, - благодушно отозвался Ганюшкин, подойдя к страдальцу ближе. - Как зовут тебя, помнишь?
- Мослом Мословичем, ваше высокоблагородие.
- Верно... Ну-ка, открой рот.
Геннадий Миронович послушно вывалил язык, и магнат зачем-то подергал его зубы. Потом вытер ладонь о белую сорочку Мосла.
- Кому служишь, горемыка?
- Вам, ваше высокоблагородие.
- А еще кому?
- Вот ейтой дамочке, запамятовал, как звать-величать, Простите Христа ради, - ожег пустым и каким-то влажным взглядом, от которого меня замутило. Преданный пес не смотрит жалобней.
- Опять верно, - похвалил Ганюшкин. - Теперь докажи, как любишь свою хозяйку.
С утробным урчанием Мосол повалился на колени, подполз к пуфику и облизал мою туфлю, при этом крепко зажав в ладонях щиколотку.
- Почеши его за ухом, почеши, - улыбчиво посoветовал Ганюшкин. - Они это любят.
- Гай Карлович, вам нравится превращать людей в мошек? - спросила я холодно.
- Зачем превращать? Они и есть мошки, дорогая.
7. ПОЯВЛЕНИЕ МАЙОРА
Звонок раздался среди ночи, и в первую минуту я не могла сообразить, кто бы это мог быть. Подумала, кто-то из ошалевших бывших спонсоров. За восемь лет столько мужиков прошло через мои руки, и некоторые имели обыкновение возникать заново из прошлого, аки привидения, пытаясь снова занять место в моем сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121