Опять датчики, электроды, игла в вену... Я безмятежно улыбался склонившемуся надо мной доктору. Копна его черных спутанных волос свесилась вниз, крысиные глазки пытливо щурились.
- Нигде не жмет, не давит?
- Спасибо, все хорошо.
Сбоку просунулся узкоглазый Су Линь.
- Герасим, не ошибись. Хозяин злой, как черт. Рвет мечет.
- При чем тут я, любезный Су? Мое мнение известно. Черного кобеля не отмоешь добела. Всеобщая стерилизация - вот ключ к проблеме.
- Не тебе решать, Герасим. Твое дело - медицинское обеспечение. Прежняя партия почти вся загноилась. Не по твоей ли вине?
- Ах вот оно что?! - Герасим Остапович, увлекшись спором, в рассеянности прижал скальпель к моему уху. - Гнусная инсинуации. Матрица из Петербурга была бракованная. Вы знаете это не хуже меня.
- Почему я должен знать?
- Потому что участвовали в выборке. И читали мою докладную, где я обосновал свои возражения. Питерские поставки вообще некондиционны и во всяком случае требуют затяжной консервации. Тем более когда речь идет о воспроизводстве гомо экономикус. Климат, историческая аура - там все другое. Тамошний интеллигент еще жиже, неустойчивее нашенского, столичного. Повторяю, единственное разумное решение - стерилизация. Тотальная стерилизация по методу Купера-Шапенгеймера. Как в Зимбабве. Японец скривился в досаде:
- Это все теории. Надоело, честное слово. Я смотрю на вещи трезво: еще одного облома хозяин не простит. Чего зря базарить? Вживляй чип - и будем, как говорится, посмотреть.
- Только не надо валить на меня вину за общий бардак. Удивительная бестактность.
Скальпель дернулся в его руке и отсек кусочек мочки, но я не пикнул. Боли не чувствовал, действовала многодневная наркотическая заморозка. Надвигалось абсолютное сумасшествие. Я уже не надеялся уберечь крохотные крупицы рассудка, забившегося глубоко под ребра. Разумеется, они извлекут его и оттуда. Сдаваться тоже не собирался. Чутье подсказывало, что спектакль в самом разгаре и занавес опустится еще не скоро. Страстный поцелуй Надин горел на губах. В каком-то высшем смысле, обездвиженный и обесточенный, утративший человеческий облик, я был почти счастлив, ощущая приближение великой, прежде недоступной истины. Шла крупная игра, и мне повезло сделать в ней свою маленькую ставку.
- Чего, Иванцов? - Герасим Остапович, по-видимому, заметил что-то необычное в моем взгляде. - Чего мычишь? Обосрался, что ли?
- Напротив, доктор. Вторую неделю запор. Спасибо западной фармакологии.
Гнус обернулся к японцу:
- Прекрасный экземпляр. Редчайшая невосприимчивость к болевому воздействию. Таких у меня еще не было.
Японец вяло улыбнулся и сдвинул рычажок на аппарате искусственного дыхания:
- Счастливого полета, кролик.
Голова наполнилась будто сухой ватой, вата заискрилась - и мир исчез. Я попытался догнать самого себя на огромной траектории падения, но не смог.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДЕВИЦА НАДИН
1. НА БЕРЕГАХ АНТАЛИИ
Привычка ржать по любому поводу у меня от батюшки. Жаль, нет его на свете. Сражен спиртом "Роял". Молодой, пятидесятилетний. Жить бы и жить, а он взял и помер. Стечение роковых обстоятельств. Он работал в "ящике". Совпало так, что закрыли тему, связанную с оборонкой, и одновременно потекли в Москву реки спирта, дешевого, как молоко. Сердце у папочки было легкое, веселое, но сверхнагрузок не выдержало. С непривычки. Прежде он почти не пил - и вдруг размотал на полную катушку. Первый же удар свалил его в могилу. Едва успел попрощаться. Напоследок пошутил: "Эх, доченька, не довелось поглядеть, как станешь миллионершей..."
Миллионершей я не стала, но бедствовали мы с матушкой недолго. Правда, поучившись в институте всего годик, быстро смекнула, что это лишняя обуза. И как еще оказалась права! В прошлом году Гарик Рахимов, с которым мотались на Канары, для смеха подарил мне диплом, в котором указано, что я окончила ВГИК и являюсь режиссером, актрисой, а заодно и топ-моделью. Вот и все высшее образование.
Старикам трудно, а я, при моих внешних данных, в рынок вписалась шутя, как шар в лузу. У стариков предрассудки, у нас их нет. Мы выросли свободными людьми в свободной стране. Выбор огромный: хочешь - иди на панель с прицелом подцепить богатенького иностранца и упорхнуть в забугорный рай, хочешь - делай карьеру в какой-нибудь торговой фирме, если язычок хорошо подвешен и грудки торчат, хочешь - вообще ничего не делай, затаись и жди, когда по сотовой трубке позвонит принц. Я научилась совмещать, для меня подходит и то и другое и третье, и еще пятое, десятое. С полной ответственностью могу сказать: до примитивной проституции не опустилась, хотя... Матушка, разумеется, осуждала мой образ жизни ("Ах, что бы сказал отец!"), но тоже понимала, что проживешь, нищета заест, а она у меня дамочка балованная. Мы теперь как две добрые подружки и каждого очередного лоха, с которого собираюсь снять сливки, вместе всесторонне обсуждаем. Я прислушиваюсь к ее мнению. Да, иногда приходится давать какому-нибудь борову, от которого души воротит, но это редко, когда уж совсем припрет.
Короче, живи и радуйся, но с оглядкой. В том смысле, чтобы не проколоться. Свободной женщине в свободной стране все же грозят две большие опасности, коих она должна избегать: пуля в башку и зараза в кровь. Но если тщательно и постоянно соблюдать меры предосторожности, можно уберечься и от того и от другого. Надо заметить, от "заразы" прогрессивное человечество не придумало более надежной зашиты, чем простая резинка с двойной прокладкой. К сожалению, полной гарантии она не дает. Мне долго везло, но однажды все-таки влипла. Один черненький бизнесмен, ненасытный, кстати, кобель, наградил-таки каким-то загадочным микробом, неопасным, но удивительно цепким.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121