У него были неплохие вокальные данные, но дело не в этом. Митька Климов давно стал мутантом и врос в новую среду, как в свою родную. Он теперь почти бессмертен, как останкинская крыса. Сам по себе, один он ничего не значит, но много митек, много переродившихся руссиян – вот главная проблема миротворцев. Как их уничтожить? Каким ядом вытравить с земли?
В «Харизму» Истопник приехал с тремя подручными – Цюбой Малохольным, Жориком Сверлом и Аликом Петерсоном. Из всей троицы, пожалуй, самым опасным был Алик. Он был единственный по настоящему выхолощенный. Это означало, что его реакции доведены до предела интуитивного всечувствия, а психика не подвержена никакому воздействию, кроме прямого разрушения. Но чтобы разрушить психику Алика, понадобилось бы по меньшей мере прямое попадание кумулятивного заряда, что не так просто устроить в интимной обстановке ночного клуба. Все трое были вооружены плазменными пистолетами «Рекорд», сам Истопник оружия не носил никогда.
Едва они поднялись на второй этаж и обосновались за столиком в красном (представительском) зале ресторана, как началось представление. Свет померк, по стенам поплыли красочные сцены голографического стриптиза, сопровождаемого зомбирующей музыкой кантри. И тут же Дима Истопник увидел генерала Анупряка-оглы, сидящего неподалёку от подиума. За столом генерала кучковались несколько полуголых девиц незатейливого пошиба из разряда «русских матрёшек», мода на которых держалась уже пятый год, что было своеобразным рекордом.
Генерал выглядел внушительно. Чем-то походил на мумию Тутанхамона, если бы её вдруг оживили и насытили чрезмерной, апоплексической кровью. Среди руководителей миротворческого корпуса были в основном азиаты и турки, но Анупряк-оглы был вообще неизвестной национальности. Поговаривали, вроде англичанин, но арабского рода. Знаменит он был своей лютой непримиримостью с инакомыслием. Ходила шутка, что он даже президента Соединённых Штатов подозревал в терроризме и пренебрежении к правам человека. С другой стороны, ни для кого не было секретом, что Анупряк-оглы увлекался поэзией. Противоречивая, сложная натура, порождение межеумочной эпохи глобализации. Права над руссиянами у него были огромные. Совсем недавно по приказу Анупряка-оглы уездный город Чугуев спалили вместе с жителями по пустому подозрению, что там завелась православная ересь. Впоследствии выяснилось, что просто какая-то безумная старуха выбрела на площадь христарадничать.
Анупряк-оглы тоже заметил Истопника, выпрямился и насторожился. Пластиковая броня на нём издала характерный шорох настройки на самоотражение. Генерал подозвал одного из янычар и что-то прошептал ему на ухо, ткнув пальцем в сторону Истопника.
Янычар отдал честь и, тяжело ступая, приблизился к столу Истопника. Это был человек лет сорока, монгол и, по многим признакам, бывалый вояка.
– Добрый день, господа, – поздоровался он учтиво, прозвенев амуницией. – Привет вам от хозяина.
– Спасибо, – небрежно отозвался Истопник. – И чего надо от нас генералу?
– Убирайтесь отсюда подобру-поздорову. Вот чего надо.
– Ах вот оно что… Нет, любезный. Мы хотим посмотреть представление и пожрать. Заплатили деньги. Имеем право. По Конституции.
– Тогда покажите документы.
Истопник кивнул Жорику Сверлу, который заведовал канцелярией, и тот вывалил перед янычаром целую груду удостоверений. Выбрал самое примечательное, кожаное, с золотым тиснением, с серпом и молотом, аббревиатурой СССР и чуть ниже – КГБ, протянул янычару. Тот раскрывать не стал.
– Можно взять с собой?
– Бери, – великодушно разрешил Истопник. – Дарю насовсем. У меня ещё такое есть.
Янычар вернулся к столу Анупряка-оглы, передал ему ксиву, оба долго её разглядывали, чуть ли не нюхали, и о чём-то переговаривались, поглядывая изредка на Истопника с соратниками.
– Если что, – сказал Истопник, – уйдём через крышу.
В этот момент в зале появился мэр. Его явление было со вкусом театрализовано, сопровождалось пением свирелей и жутчайшей голографической оргией на настенных экранах. Одновременно с помощью искусных подсветок в зале возник эффект реющего американского флага. Плюс ко всему вокруг важно шествовавшего Зиновия Германовича приплясывали гусляры и гудошники в цветастых рубахах. Все цыганского обличья. Эффектный выход, ничего не скажешь. Но не успели они обняться с Анупряком-оглы, как генерал раздражённо ткнул пальцем в сторону Истопника. Зашибалов поглядел в указанном направлении и словно в изнеможении опустился на стул. На колени к нему тут же кинулась одна из «матрёшек», он её злобно спихнул. Истопник ему не завидовал. Ситуация для мэра складывалась пикантная. Он должен рассказать о нём генералу таким образом, чтобы тот не взбеленился. Штука в том, что Зиновию невыгодно разоблачение ночного владыки Раздольска. Конечно, если бы можно было пристрелить Истопника прямо за столом, Зиновий Германович пошёл бы на это не задумываясь, но Анупряк-оглы, как культурный либерал, обязательно сперва захочет провести хоть небольшое дознание, а этого мэр не мог допустить. У Истопника, у Димыча, имелась против него такая горячая лепёшка, что… Пять лет назад он помогал Зиновию в очередной раз пробиться в мэры, официально участвовал в предвыборной кампании, накопал в ту пору много мусора про благороднейшего кандидата и, главное, имел на руках неопровержимые доказательства того, что Зиновий Германович ухнул несколько миллионов в фонд социальной защиты «Белая звезда», являющийся крышей коммунячьего лидера Прошуковича. В силу политической необходимости, разумеется, но какая теперь разница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130