Соревнования, у кого урожай больше.– Я понял. Слышь, Фацио, ты должен заехать вечером в фирму Винти. Под мое ручательство попроси бухгалтера одолжить нам с десяток инструментов – лопат, кирок, мотыг, заступов. Завтра с утра в шесть все собираемся здесь. В управлении остаются доктор Ауджелло и Катарелла. Мне нужны две машины, нет, одна, потому что в фирме Винти ты попроси дать лучше джип. Кстати, у кого ключ от нашего гаража?– Он всегда у того, кто на посту. Теперь он у Катареллы.– Возьми у него и принеси мне.– Щас. Простите, комиссар, но зачем это нам нужны лопаты и мотыги?– Затем, что меняем профессию. С завтрашнего дня посвящаем себя сельскому хозяйству, здоровой жизни в полях. Ты удовлетворен?– С вами, комиссар, вот уже несколько дней как не столкуешься. Можно узнать, что это вас разбирает? Стали такой зловредный и ядовитый. Глава восьмая С тех пор, как он с ней познакомился, в ходе следствия по одному делу, где Ингрид, совершенно невиновная, с помощью фальшивых улик была сделана козлом отпущения, между комиссаром и этой умопомрачительной женщиной родилась странная дружба. Время от времени Ингрид напоминала о себе телефонным звонком, и они проводили вечер болтая. Монтальбано она посвящала в свои тайны, в свои проблемы, а он по-братски давал ей мудрые советы: он был чем-то вроде ее духовного отца, что требовало от него определенных усилий, потому что Ингрид вызывала мысли не вполне духовные, – советами этого духовного отца она неукоснительно пренебрегала. Во все прошлые их встречи – шесть или семь – Монтальбано ни разу не удалось прийти раньше нее, у Ингрид был прямо-таки культ пунктуальности.И на этот раз тоже, затормозив на стоянке у бара в Маринелле, он увидел, что ее машина уже стоит там, рядом с «порше»-кабриолетом, неким подобием торпеды, выкрашенным в такой оттенок желтого, который был оскорблением и для вкуса, и для зрения.Когда он вошел в бар, Ингрид стояла у стойки, пила виски, и рядом с ней нашептывал ей что-то на ушко тип лет сорока во всем канареечном, страшно шикарный, с «ролексом» и хвостиком на затылке.«Когда переоденется, поди и машину поменяет в тон?» – задался вопросом комиссар.Чуть завидев его, Ингрид к нему подбежала, обняла, чмокнула его в губы, видно было, что она рада с ним увидеться. И Монтальбано тоже был рад, Ингрид смотрелась что надо: джинсы, обтягивающие длиннющие ноги, босоножки, голубая прозрачная блузочка, под которой угадывалась форма груди, распущенные светлые волосы по плечам.– Извини, – сказала она канареечному индивиду, который был с ней. – До скорого.Они пошли усаживаться за столик, Монтальбано отказался пить, обладатель «ролекса» и хвостика отправился допивать свое виски на террасу с видом на море. Они глядели друг на друга и улыбались.– Ты хорошо выглядишь, – сказала Ингрид. – Сегодня по телевизору мне, наоборот, показалось, что ты нездоров.– Да, – сказал комиссар и перевел разговор на другую тему. – И ты тоже прекрасно выглядишь.– Ты хотел меня видеть, чтобы обменяться комплиментами?– Хочу попросить тебя об одолжении.– Пожалуйста.С террасы личность с хвостиком все посматривала в их сторону.– А это кто такой?– Да, один знакомый. Пересеклись по дороге, когда я ехала сюда, он меня проводил и угостил виски.– В каком смысле ты с ним знакома?Ингрид посерьезнела, лоб перерезала морщина.– Ревнуешь?– Нет, ты прекрасно знаешь, а потом – с чего? Только я как его увидел, он мне сразу стал действовать на нервы. Как его зовут?– Ну что ты, Сальво, да не думай ты о нем.– Я тебя спрашиваю, как его зовут?– Беппе… Беппе Де Вито.– И чем это он занимается, что может себе позволить «ролекс», «порше» и все прочее?– Торгует кожсырьем.– Ты с ним спала?– Да, в прошлом, кажется, году. И он мне сейчас предлагал повторить. Но у меня от этой первой и последней встречи не осталось приятных воспоминаний.– Извращенец?Ингрид поглядела на него секунду и разразилась хохотом, который заставил вздрогнуть бармена.– Что тут смешного?– Ты такое сделал лицо, такой положительный полицейский, приведенный в ужас. Нет, Сальво, наоборот. Совершенно никакой фантазии. Воспоминания от него – беспросветная никчемность.Монтальбано подал хвостатому знак подойти к их столику и, пока тот, улыбаясь, приближался, Ингрид глянула на комиссара с обеспокоенным видом.– Добрый вечер. А ведь я вас знаю. Вы комиссар Монтальбано.– Боюсь, что, к несчастью для вас, нам придется познакомиться поближе.Тот онемел, виски в стакане заходило ходуном, звякнули кубики льда.– Почему вы сказали «к несчастью»?– Вас зовут Джузеппе Де Вито и вы торгуете кожсырьем?– Да… но я не понимаю.– Поймете в свое время. На днях вас вызовут в квестуру Монтелузы. Я тоже там буду. У нас окажется возможность поговорить обстоятельно.Человек с хвостиком, сию же секунду пожелтев лицом, поставил стакан на столик, не в силах удержать его в руке.– Не могли бы вы любезно предварить… объяснить мне…Монтальбано сделал лицо человека, внезапно захлестнутого волной великодушия, которой он не в силах противиться.– Учтите, это только потому, что вы друг вот этой синьоры. Вам знаком один немец, некий Курт Зукерт?– Клянусь вам, в жизни не слышал, – ответил тот, вытаскивая из кармана канареечного цвета платочек и утирая пот со лба.– Если таков ваш ответ, тогда мне нечего добавить, – ответил комиссар ледяным тоном. Оглядел хвостатого, кивнул головой, делая знак придвинуться поближе.– Мой вам совет: не хитрите. Всего доброго.– Всего доброго, – ответил машинально Де Вито и, даже не бросив взгляда на Ингрид, кинулся вон.– Ты просто мерзавец, – сказала спокойно Ингрид, – и еще сволочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73