во времена короля Мартина-младшего (1402-1409)», с которыми он, по его предположению, состоял в каком-то, хотя и сомнительном родстве.
– Отчего он умер? – спросил комиссар доктора.
– Смотрите сами, – ответил Паскуано, пропуская его.
Монтальбано засунул голову в машину, в которой было жарко, как в печи (применительно к данному случаю – в печи крематория), бросил взгляд на покойника и сразу подумал о начальнике полиции.
Он думал о начальнике полиции не потому, что перспектива любого расследования заставляла его поминать всуе вышестоящих чиновников, а потому лишь, что они с бывшим начальником полиции Бурландо – а они были приятели – дней десять назад обсуждали книгу Арьеса «История смерти на Западе» Арьес Филипп (1914-1984) – крупный французский историк, разрабатывавший проблемы исторической антропологии. Названная книга вышла в свет в 1975 г.

, которую оба прочли. Начальник полиции утверждал, что любая смерть, даже самая неприглядная, все же сохраняет в себе нечто сакральное. Монтальбано же говорил, причем совершенно искренне, что ни в какой смерти, будь то даже смерть Папы Римского, он не может углядеть ничего священного.
Ему захотелось, чтобы господин начальник полиции оказался сейчас рядом и увидел то, на что смотрел он. Инженер всегда одевался с подчеркнутой элегантностью, заботился о каждой детали своего гардероба. Однако теперь он был без галстука, в мятой рубахе. Очки у него съехали набок, воротник пиджака нелепо вздернулся, носки собрались в гармошку над ботинками. Но что больше всего поразило комиссара – это вид спущенных до колен брюк, в расстегнутой ширинке которых белелись трусы. Рубашка вместе с майкой была задрана по грудь.
И между трусами и майкой – бесстыдно выставленный напоказ срам, крупный, волосатый, в полном противоречии с изяществом остальных частей тела.
– Отчего он умер? – повторил он свой вопрос доктору, вылезая из машины.
– Мне кажется, это очевидно, нет разве? – нелюбезно ответил Паскуано. И продолжил: – Вы знали, что покойнику делал операцию на сердце известный кардиохирург в Лондоне?
– Нет, не знал. Я видел его в среду по телевизору, и мне он показался вполне здоровым.
– Казался, но на самом деле не был. Знаете, в политике как в стае. Как только узнают, что не можешь больше защищаться, загрызут. В Лондоне ему, кажется, вшили два шунта, и говорят, что дело это было непростое.
– А в Монтелузе кто его лечил?
– Мой коллега Капуано. Проверялся каждую неделю, здоровье берег, хотел всегда выглядеть в форме.
– Вы что скажете, позвонить Капуано?
– Совершенно бесполезно. То, что здесь произошло, ясно как день. Покойнику взбрело в голову хорошенько потрахаться в здешних местах, может даже с какой-нибудь экзотической девочкой, он ее поимел и сам гикнулся.
Вид у Монтальбано был отсутствующий.
– Вы не верите?
– Нет.
– И почему это?
– На самом деле сам не знаю. Завтра вы мне дадите результаты вскрытия?
– За-автра?! Да вы с ума сошли? У меня перед инженером девчушка лет двадцати, ее в доме на отшибе изнасиловали, а когда нашли, прошло уже десять дней, и труп собаки объели, потом на очереди Фофо Греко, ему отчекрыжили язык и мошонку и подвесили на дерево помирать, потом у меня…
Монтальбано прекратил этот жуткий перечень.
– Паскуано, давайте начистоту, когда вы мне дадите результаты?
– Послезавтра, если меня не будут то и дело отрывать на новых покойников.
Попрощались. Монтальбано подозвал бригадира и своих, дал им указания насчет того, что им следует делать и когда грузить тело в «скорую помощь». Галло отвез его в комиссариат.
– Потом поедешь обратно за остальными. И если опять понесешься, голову оторву.

Пино и Capo подписали протокол, в котором детально было зафиксировано каждое их движение до и после обнаружения трупа. В протоколе недоставало двух важных фактов, потому что мусорщики упорно обходили их в разговоре со стражами закона. Во-первых, что они почти сразу опознали труп, и во-вторых, что побежали извещать о своем открытии адвоката Риццо. По дороге домой Пино, казалось, ушел в свои мысли, a Capo время от времени ощупывал карман, в котором лежала цепочка.
В течение по крайней мере двадцати четырех следующих часов ничего не должно было случиться. Монтальбано после обеда пошел домой, бросился на кровать и на три часа провалился в сон. Потом поднялся и, так как море в сентябре было тихим, как озеро, долго купался. Вернувшись в свой домик, он приготовил себе тарелку спагетти с соусом из морских ежей и включил телевизор. Все местные выпуски новостей, естественно, были посвящены смерти инженера, ему возносились хвалы, время от времени на экране появлялся с похоронным видом какой-нибудь политик, чтобы напомнить о достоинствах покойного и о трудностях, которые его уход из жизни влек за собой, но ни один-единственный выпуск, даже оппозиционных новостей, не осмелился сообщить, где и как умер всеми оплакиваемый Лупарелло.

Глава третья

У Capo и Таны ночь прошла кошмарно. Не было сомнения, что Capo нашел клад, вроде как в сказках, нищие пастухи находят кубышки, полные золотых монет, или разные там цацки, кольца, все в брильянтах. Но здесь-то дело шибко походило на то, что случалось встарь: цепочка была современной работы и потерялась накануне, совершенно точно, на этом они сошлись оба, а потом, если прикинуть, на сколько она могла примерно потянуть, – стоила кучу денег: может ли быть, чтобы никто не объявился и не потребовал ее обратно? Сидели за столом в кухне, телик включен, окно распахнуто, все как обычно, а не то соседи, заметив малейшую перемену, примутся обсуждать ее и тогда уж начнут глядеть за ними во все глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42