ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
На первом отделении, где преподавал Эрик, учились студенты, готовившиеся стать инженерами, медиками или биологами. Иными словами, это были люди, обладавшие лишь самыми поверхностными сведениями о силах природы, действующих в окружающем их внешнем мире.
Занимаясь со студентами, Эрик узнал о себе самом много нового. Он и не подозревал, что у него есть привычные словечки и жесты, пока не увидел, как его изображают студенты, которые были немногим моложе его самого. Но они передразнивали его с таким добродушием, что ему оставалось только смеяться вместе с ними и спрашивать: «Неужели я действительно так говорю?» Неожиданно он обнаружил, что обладает терпением и может совершенно спокойно, без всякого раздражения повторять то, что объяснял минуту назад.
Помимо лабораторных занятий, на которые у него уходило пятнадцать часов в неделю, требовалось еще по меньшей мере пять часов на проверку письменных работ и заданий и еще три-четыре часа на подготовку демонстрационных опытов. Это уже само по себе являлось полной нагрузкой, но своим основным делом Эрик считал аспирантские занятия. Лекции отнимали у него еще пятнадцать часов в неделю и в свою очередь требовали дополнительных пятнадцати часов для подготовки. Его рабочий день начинался в восемь часов утра и кончался в полночь. Он ложился спать слишком усталый, чтобы читать, слишком отупелый, чтобы разговаривать, испытывая только смутное удовлетворение от того, что ему удалось выполнить хотя бы минимум намеченной работы.
Если удавалось улучить свободную минутку, он читал научные журналы, стараясь вникнуть в смысл опытов и исследований, производившихся в Америке и за границей, но всегда увязал в них, как в трясине. Он еще слишком мало знал. Иногда он с отчаянием думал, что вообще никогда ничему не научится.
В аспирантуре, где в этом году занимался Эрик, было человек по десять на каждом курсе. Это были молодые преподаватели колледжей из Нью-Йорка и его окрестностей, несколько физиков-практиков, работающих на предприятиях телефонной компании «Белл» и в Американской радиокорпорации и получивших отпуск для совершенствования своих знаний, и несколько счастливчиков, имеющих достаточно денег, чтобы без помех поработать над докторской диссертацией. Все это был народ серьезный, увлеченный своей работой, и если некоторые имели только смутное представление о том, что читают профессора, то другие, вроде Эрика, ходили с лекции на лекцию, впитывая в себя знания, как губка.
Обещание Хэвиленда взять его к себе в лабораторию заставило Эрика несколько по-особому относиться к своим аспирантским занятиям. Он то и дело спрашивал себя: «Может ли это мне пригодиться? Как я могу это использовать?» Такое утилитарное отношение к занятиям имело свои преимущества – оно давало ему возможность предъявлять особые требования к каждому изучаемому предмету.
В этот напряженный год жизнь Эрика была всецело поглощена работой и страстным желанием до приезда Хэвиленда набраться как можно больше знаний; кроме этого, для него не существовало почти ничего: только наспех проглоченная еда, мертвый сон и относительное одиночество.
Единственным светлым пятном за все это время была вечеринка, устроенная Максуэлом в начале весны.
2
Эрик пришел в самый разгар веселья. В квартирке на Морнингсайд-Драйв, такой маленькой, что любой человек казался в ней непомерно высоким и неуклюжим, царили шум и суета. В спальне были грудами навалены пальто и шляпы. Туда то и дело забегали девушки посмотреться в зеркало и на минутку передохнуть от гама, стоявшего в гостиной.
Крохотная старомодная кухонька была заставлена бутылками и завалена закусками, которые то и дело кто-нибудь перекладывал из промасленных пакетов на тарелки. В ванне стоял бочонок с пивом. Мужчины, толпившиеся около него со стаканами в руках, расступались, чтобы пропустить девушек, которые не смогли протиснуться в спальню и должны были довольствоваться осколком зеркала, висевшим над умывальником. В гостиной те, кому посчастливилось усесться на кресло или на диван, поджимали под себя ноги, чтобы не мешать стоявшим. Почти все мужчины сбросили пиджаки, некоторые расстегнули воротники рубашек.
Максуэл праздновал свадьбу, а заодно – окончание работы над своей темой и всех экзаменов. Через несколько месяцев, в июне, кончался его контракт с университетом и он возвращался в Вашингтон. Он был пьян уже от одного ощущения свободы. Эрику, чтобы прийти сюда, пришлось отложить до следующего дня массу работы, – сегодня он был совсем не расположен трудиться. За последние две недели он совершенно выдохся и терзался неудовлетворенностью, поэтому с радостью принял приглашение. Кроме Максуэла, Эрик никого здесь не знал, но это его не смущало – то, что он для всех был чужим и незнакомым, придавало вечеринке характер приключения.
С самого начала Эрик стал наблюдать за темноволосой девушкой, сидевшей в углу гостиной. Он заметил ее сразу, как только вошел, и все время бессознательно старался стоять так, чтобы не терять ее из виду. У нее были длинные темные локоны, серые глаза и подвижной, смеющийся рот. Он заметил ее своеобразную манеру разговора то и дело внезапно оглядываться по сторонам, словно она желала убедиться, что ее не затолкают в этой толпе. Она сидела с двумя подругами, их окружала группа молодых людей; нельзя сказать, чтобы она была самой хорошенькой в этой шумной, битком набитой комнате, но Эрику казалось, что она чем-то выделяется среди всех остальных.
Он узнал, что ее зовут Сабина. По-видимому, на нее имел права румяный молодой человек в строгом темном костюме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Занимаясь со студентами, Эрик узнал о себе самом много нового. Он и не подозревал, что у него есть привычные словечки и жесты, пока не увидел, как его изображают студенты, которые были немногим моложе его самого. Но они передразнивали его с таким добродушием, что ему оставалось только смеяться вместе с ними и спрашивать: «Неужели я действительно так говорю?» Неожиданно он обнаружил, что обладает терпением и может совершенно спокойно, без всякого раздражения повторять то, что объяснял минуту назад.
Помимо лабораторных занятий, на которые у него уходило пятнадцать часов в неделю, требовалось еще по меньшей мере пять часов на проверку письменных работ и заданий и еще три-четыре часа на подготовку демонстрационных опытов. Это уже само по себе являлось полной нагрузкой, но своим основным делом Эрик считал аспирантские занятия. Лекции отнимали у него еще пятнадцать часов в неделю и в свою очередь требовали дополнительных пятнадцати часов для подготовки. Его рабочий день начинался в восемь часов утра и кончался в полночь. Он ложился спать слишком усталый, чтобы читать, слишком отупелый, чтобы разговаривать, испытывая только смутное удовлетворение от того, что ему удалось выполнить хотя бы минимум намеченной работы.
Если удавалось улучить свободную минутку, он читал научные журналы, стараясь вникнуть в смысл опытов и исследований, производившихся в Америке и за границей, но всегда увязал в них, как в трясине. Он еще слишком мало знал. Иногда он с отчаянием думал, что вообще никогда ничему не научится.
В аспирантуре, где в этом году занимался Эрик, было человек по десять на каждом курсе. Это были молодые преподаватели колледжей из Нью-Йорка и его окрестностей, несколько физиков-практиков, работающих на предприятиях телефонной компании «Белл» и в Американской радиокорпорации и получивших отпуск для совершенствования своих знаний, и несколько счастливчиков, имеющих достаточно денег, чтобы без помех поработать над докторской диссертацией. Все это был народ серьезный, увлеченный своей работой, и если некоторые имели только смутное представление о том, что читают профессора, то другие, вроде Эрика, ходили с лекции на лекцию, впитывая в себя знания, как губка.
Обещание Хэвиленда взять его к себе в лабораторию заставило Эрика несколько по-особому относиться к своим аспирантским занятиям. Он то и дело спрашивал себя: «Может ли это мне пригодиться? Как я могу это использовать?» Такое утилитарное отношение к занятиям имело свои преимущества – оно давало ему возможность предъявлять особые требования к каждому изучаемому предмету.
В этот напряженный год жизнь Эрика была всецело поглощена работой и страстным желанием до приезда Хэвиленда набраться как можно больше знаний; кроме этого, для него не существовало почти ничего: только наспех проглоченная еда, мертвый сон и относительное одиночество.
Единственным светлым пятном за все это время была вечеринка, устроенная Максуэлом в начале весны.
2
Эрик пришел в самый разгар веселья. В квартирке на Морнингсайд-Драйв, такой маленькой, что любой человек казался в ней непомерно высоким и неуклюжим, царили шум и суета. В спальне были грудами навалены пальто и шляпы. Туда то и дело забегали девушки посмотреться в зеркало и на минутку передохнуть от гама, стоявшего в гостиной.
Крохотная старомодная кухонька была заставлена бутылками и завалена закусками, которые то и дело кто-нибудь перекладывал из промасленных пакетов на тарелки. В ванне стоял бочонок с пивом. Мужчины, толпившиеся около него со стаканами в руках, расступались, чтобы пропустить девушек, которые не смогли протиснуться в спальню и должны были довольствоваться осколком зеркала, висевшим над умывальником. В гостиной те, кому посчастливилось усесться на кресло или на диван, поджимали под себя ноги, чтобы не мешать стоявшим. Почти все мужчины сбросили пиджаки, некоторые расстегнули воротники рубашек.
Максуэл праздновал свадьбу, а заодно – окончание работы над своей темой и всех экзаменов. Через несколько месяцев, в июне, кончался его контракт с университетом и он возвращался в Вашингтон. Он был пьян уже от одного ощущения свободы. Эрику, чтобы прийти сюда, пришлось отложить до следующего дня массу работы, – сегодня он был совсем не расположен трудиться. За последние две недели он совершенно выдохся и терзался неудовлетворенностью, поэтому с радостью принял приглашение. Кроме Максуэла, Эрик никого здесь не знал, но это его не смущало – то, что он для всех был чужим и незнакомым, придавало вечеринке характер приключения.
С самого начала Эрик стал наблюдать за темноволосой девушкой, сидевшей в углу гостиной. Он заметил ее сразу, как только вошел, и все время бессознательно старался стоять так, чтобы не терять ее из виду. У нее были длинные темные локоны, серые глаза и подвижной, смеющийся рот. Он заметил ее своеобразную манеру разговора то и дело внезапно оглядываться по сторонам, словно она желала убедиться, что ее не затолкают в этой толпе. Она сидела с двумя подругами, их окружала группа молодых людей; нельзя сказать, чтобы она была самой хорошенькой в этой шумной, битком набитой комнате, но Эрику казалось, что она чем-то выделяется среди всех остальных.
Он узнал, что ее зовут Сабина. По-видимому, на нее имел права румяный молодой человек в строгом темном костюме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200