Взамен мы получаем полновесное золото императоров! На этих монетах выбиты три последних владыки Рима Я дарю их дорогому послу серов с тем, чтобы ваш государь мог воочию увидеть лица правителей далекой земли.
Гань Инь бережно принял драгоценный дар и по одному опустил портреты царей за пазуху синего шелкового халата. Глаза китайца увлажнились.
– Теперь, на досках вашего прекрасного корабля, я окончательно убедился, что желанный и необходимый народу и повелителю Поднебесной Да-Цинь недостижим из-за дальнего расстояния. Мне остается только уведомить о безрадостной новости наместника императора на северо-западе. Прикажите поворачивать назад, в порт!
Фраат, враз покрасневший от непонятного ликования, громко отдал распоряжение по-парфянски. Волосатые, татуированные моряки-вавилоняне и карманийцы, шлепая босыми ногами, полезли на ванты. Два ряда длинных весел вспенили воду. Судно зарылось носом, выпрямилось и ходко пошло к берегу. Бар Хисуссаким и визирь торжествующе щерили губы в завесе бороды и усов. Гань Инь грустным взглядом ловил линию горизонта. Мог ли хоть один из них представить, что пройдет неполных пятнадцать лет, и волны залива Парсуа понесут на себе остроносые римские либурны. И старый седой император Рима Нерва Траян Август Германский, Дакийский и Парфянский совершат возлияние владыке морей Нептуну почти на том же самом месте, где ныне плещут весла их круглобортого «купца».

Часть пятая ОРЕЛ И ДРАКОН

1

Истертые, облезлые кисти на навесе носилок колыхались в такт шагам носильщиков. Холод проникал даже под плотно подоткнутые занавеси из шерсти. Если бы не солидных размеров тыквенная фляга разбавленного с медом вина, к которой Сервилий то и дело прикладывался, можно было давно закоченеть. В оставленную для глаз щелку виднелись только облачка морозного пара, выдыхаемого шестью лектикариями. Мужики тащили на себе лектику Лектика – носилки с навесом ( лат .). Лектикарии – носильщики ( лат .).

и переругивались сиплыми голосами. Агент привалился к пуховым подушкам и надолго задумался.
«В том, что нанял носилки, а не повозку, я поступил заведомо правильно. Один вынос на парадной лектике стоит порядочно. Солдаты сразу поймут, что заявился не какой-нибудь вшивый перекупщик, но солидный торговец и с тугой мошной. Н-да... У кого бы спросить, зачем я делаю это? Разве такое объяснишь словами? Для того, чтобы понять, нужно родиться по ту сторону Данувия. Кто расскажет словами плач тростниковой свирели дакийского пастуха? Прости меня, Великий Замолксис. Я сын своего народа».
Снаружи донеслось поскребывание:
– Почтенный Сервилий, мы прибыли!
Купец последний раз булькнул содержимым сосуда, отер губы и скомандовал:
– Опускай потихоньку!
Раздался легкий толчок. Стойки мягко коснулись запорошенной снегом земли. Сервилий одернул полог. Яркий свет, отраженный от белой поверхности, хлынул внутрь. Сидевший выпростал ноги в зимних скифских сапогах и, потягиваясь, вылез наружу. Широкий двор, обнесенный с четырех сторон стенами из дикого камня, истоптан следами конских ног. Там и сям бугрились комья лошадиного навоза. Носильщики грудились вокруг, потирая побелевшие уши. Под черепичным навесом четверо легионеров в плащах на дешевой заячьей подбивке играли в кости. Сидящие старательно делали вид, что приезд гостя их абсолютно не интересует. Но Сервилий несколько раз поймал на себе внимательный изучающий взгляд. Низенький плотный крепыш с выбитым зубом, по-видимому, проигрывал. Суетился и ворчал. Наконец, посчитав достаточным время, отведенное посетителю на ожидание, все четверо разом повернулись к купцу.
– Кто такие? Чего надо? – раздраженно буркнул высокий и костлявый римлянин. Левая рука его висела на перевязи.
– Агент торгового дома Цезариев в Рациарии Деций Сервилий, – представился маклер. – Хотел бы встретиться и поговорить с вашим начальником.
– Ишь чего захотел. Он сейчас отдыхает. Стоит ли его будить?
Сервилий напустил сожалеющее выражение на лицо.
– Ну что ж, в другой раз... Жаль.
– Да ты погоди! Выкладывай, зачем явился? – Все четверо поднялись и выступили из-под крыши.
– Насчет ваших рабов. Хотел посмотреть. Глядишь, может, и сторговались бы.
Легионеры переглянулись. Высокий с нашитым на плече знаком старшего по палатке кивнул крепышу:
– Ну-ка, Юст, сходи за Ювением! Быстро!
Низенький сорвался с места. Отсутствовал он довольно долго. Но поручение выполнил добросовестно. Вернулся в сопровождении мордастого здоровяка-центуриона. Сотник, облаченный в дакийские штаны на беличьем меху и дакийскую же баранью дубленую куртку, заговорил зло:
– Какие еще рабы? Сказано было, мы ими не торгуем! Нет, они прутся и прутся. Вчера одного такого пришлось взашей со двора вытолкать.
Сервилий понял, что пришла пора брать инициативу в разговоре.
– А не отойти ли нам, уважаемый Ювений, в сторонку для беседы? Она не займет много времени.
Центурион шагнул к столику с костями, покинутому игроками. Жестом пригласил садиться торговца.
– Ну!
– Я хочу, чтобы вы, уважаемый, только выслушали мои соображения, а решать будете без меня или при мне, это уже как угодно. Итак. То, что вы держите своих рабов и не выставляете на обозрение, – ваше дело. Поступок вполне логичный, если подумать, что, придержав самый ходовой сейчас товар, вы, когда спрос на людей вновь поднимется, спустите его с максимальной выгодой. Но не забывайте: цены на пленных даков сильно упали. Рынки обеих Мезий забиты ими. До весны плата вряд ли составит сотню денариев, а это лишь на двадцать, тридцать денариев больше того, что за них дают сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167