Направлю твою красотку, как только освободится.
В дверь просунулась рожа Цербера.
– Хозяйка! К нам важного самца на носилках несут! – пробасил он на ужасном латинском языке с кельтским акцентом. Сводня сорвалась со своего места и выглянула на улицу. Шестеро мужчин в серо-желтых туниках коллегии носильщиков несли на Себе исцарапанную лектику. Орестилла мигом узнала в нарумяненном седоке торгового агента Цезерниев Деция Сервилия. Он появлялся в городе по два-три раза в месяц, не скупясь, снимал на ночь «покои парфянского царя», пил, веселился и снова исчезал. Приска давно заметила одну особенность: сколько бы вина или боспорской пшеничной водки ни выпил Сервилий, он никогда не заводил разговор о делах хозяев. Болтал о чем угодно, но стоило коснуться торговых операций, невпопад произнести имя известного клиента, как подручный Цезерниев замыкался в себе. В глазах его загорались насмешливые огоньки. Видимо, хозяева платили маклеру хорошо. Денег у него всегда было много. Девочки считали пребывание с Сервилием неприятной обязанностью. Он был жесток. Не раз после проведенных ночей они показывали Орестилле синие и красные пятна на теле. Следы его ласк.
– Пеламида! – заорал с носилок посетитель, завидев метрессу. – Я прибыл к тебе из самой Ледераты! Старая Парка! Кем ты сегодня угостишь своего Сервилия? Надеюсь, никто не успел занять мою «парфянскую спальню»?
Лицо содержательницы публичного дома выразило неподдельную радость.
– Милости просим, дорогой Сервилий! Кому-кому, а вам я всегда рада. Персонал ждет не дождется вашего приезда.
Лектикарии опустили носилки на землю. Торговец вылез из-под балдахина, расправил складки тоги. Почесал бровь мизинцем, на котором красовался витой золотой перстенек дакийской работы.
– Salve еще раз, великолепная Орестилла. Уверен, ты в добром здравии и не уморила Хлою работой без меня?
– Хлою? О Венера, покровительница нашего ремесла! Да я и выпускала-то ее к клиентам всего три раза со дня вашего последнего посещения.
Подымаясь по лестнице в сопровождении хозяйки и немого раба-порученца, Сервилий громогласно шутил, извещая все заведение о своем появлении.
Орестилла отперла изогнутым медным ключом дверь в комнату гостя.
– Прошу царя в его чертоги!
– Ха-ха-ха! Приска, веришь ли, когда я мотаюсь по делам патрона по всем провинциям, я вспоминаю не родной атрий, а вот этот самый зал.
Шуточный тон агента внезапно изменился.
– Послушай, мать гетер, в соседних мистериях есть кто-нибудь?
– Да. В «дубраве» расположился приезжий варвар-купец с того берега Данувия. Очень уважаемый человек. Заказал полный стол и щедро расплатился. Я направила к нему Эвридику.
– Он римлянин или эллин?
– Нет. Он – дак. Я же говорю: почтенный Эсбен с того берега Данувия, из Напоки. Варвар, а платит почище иного римлянина, прости меня, Юнона и Рея Сильвия.
– А в апартаментах Нептуна никого?
Сводня раздраженно покачала головой.
– Где они, настоящие мужчины? Я уже стала забывать те светлые дни, когда все три спальни были заполнены в одночасье. «Нептун» пустует.
Лицо Сервилия начало проясняться.
– И ты болтаешь такое в моем присутствии? А я? Я разве не мужчина? Сколько тебе дал этот напыщенный варвар?
Жадный зуд охватил Орестиллу.
– О! Он дал мне пятнадцать серебряных динариев и...
– Вот держи двадцать динариев и распорядись, чтобы через самый короткий промежуток времени все было готово. И во имя Венеры и Амура пришли мне скорее Хлою. Я привез моей куколке подарок. Да, кстати, Приска, конечно, ты вольна поступать со своими рабынями как тебе заблагорассудится, но предупреждаю, если ты еще раз отберешь у девчонки наивные безделушки, которыми я ее одариваю, я перестану посещать твой лупанар и, клянусь Эридой, натравлю на тебя всех эдилов Диногенции.
– Сколько шума из-за какой-то дрянной серебряной цепочки. Уверяю тебя, она отдала мне сама Но раз уж ты так недоверчив, клянусь тебе: я не коснусь ее жалкого имущества впредь и пальцем. А сейчас бегу исполнять твои пожелания.

* * *

Поздней ночью злой, как сама Медуза Горгона, купец из Херсонеса оттолкнул лежавшую под ним белокурую девку.
– Брехливая стерва! Ну погоди у меня, Орестилла! Я тебе покажу, как дурить Милона! Знать бы только, куда ты отправила мою крошку Хлою. Надолго запомнишь утренний расчет со мной, потаскуха!
Девица, вытиравшая бедра измятой льняной простыней, насмешливо посмотрела на пылавшего негодованием боспорянина.
– Заплатил бы получше, так и лег бы с Хлоей. А то притащатся с десятком сестерциев, что от жены месяц тайком копили, и требуют себе парфянскую принцессу. Хлоя под такими, как ты, Милон, часто не валяется. Ей сегодня одних украшений надавали шкатулку и еще Приске сорок динариев в руку сунули. Вот это поклонники. А ты?!
– Молчи, кефаль безмозглая! – озлился задетый за живое торговец. – Думаешь, у меня денег нет? Вот сейчас пойду к тем радетелям и перекуплю у них девчонку. Без твоей рухляди-хозяйки!
Мысль, озарившая Милона, показалась ему удачной. Подогретый страстью и парами вина, он сунул ноги в мягкие персидские башмаки и, накинув длинный хитон, выскочил из кабинета.
Скрипучие деревянные ступени вели на третий этаж. Коридор был темен. Свет лился лишь из двух дверных проемов, находящихся один за другим и распахнутых настежь. Пошатываясь, херсонесец приблизился к первому и заглянул внутрь. Разбросанные в беспорядке одеяла, кожаные подушки. Посреди «восточного великолепия» на залитом вином и заваленном объедками войлочном сарматском ковре спала Хлоя и ее товарка. Рты одалисок раскрыты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167