А. Г. Федоров
Оракул петербургский. Книга 1

ОРАКУЛ ПЕТЕРБУРГСКИЙ
КНИГА 1
ИНТРИГА-БЕЗУМИЕ-СМЕРТЬ
А.Г. ФЕДОРОВ

Господи! не в ярости Твоей обличай меня,
И не во гневе Твоем наказывай меня.
Псалом 37: 2

Беседа первая

Храмовый город Дельфы с оракулом Аполлона Пифийского вырос словно по воле Божьей в замечательном месте земного шара, в древней Греции – на берегах Адреатики. Скорее всего возник он изначально без заметных желаний человека. Греки верили, что здесь, на Ликорийской вершине грандиозной горы Парнас, остановился ковчег Девкалеона и его супруги Пирры, когда они во время потопа носились по волнам девять дней и ночей, обуреваемые страхом божьей кары за грехи своих соотечественников. Страшные испытания, подобно тем, которые позднее были описаны в Библии в главе о всемирном потопе, вразумили первенцев новой ветви рода человеческого.
Но, как и все доброе, хорошее, в душах и головах потомков двух спасенных пилигримов затем воля Божья переросла в нечто туманное, плотское, необязательное – воистину мирское. Дети, внуки и правнуки Девкалеона и Пирры с безрассудной решительностью принялись за греховные наслаждения. Часто злорадный смех дьявола гремел, рокотал в прибрежных скалах прекрасного уголка древней Эллады. Сама жизнь, ее прогрессивные носители – служители культа вынуждены были защищаться от скверны, исходящей от словно взбесившегося народа. Но попытки остановить соотечественников от святотатства не увенчались успехом.
Местность горы Парнас поражает угрюмым величием: узкие долины зажаты в тиски отвесных скал, покрытых вековыми елями и густой, цепкой порослью, создающими по некоторым склонам непроходимые глухие заросли. Контрастом бурному потоку жизни дикой природы выступают лысые места каменных массивов. Они переливаются в лучах палящего солнца слепящими отблесками, вызывающими впечатление цветовой музыки – торжественной, громогласной, трагической.
Цветовая гамма управляется всевластным дирижером – временем суток, поворотом солнечной громадины, а ночью – холодным лунным диском и мириадами ярчайших звезд. Большие и малые светила, пульсируя, словно подмигивают всему живому на Земле, подбадривая людей и животных в вечном усердии, подчиненном Божьей формуле – «плодитесь и размножайтесь».
В лесах водились медведи, волки, кабаны, серны – вся эта дикая живность дополняла эффект угрюмости и величия издаваемыми ночными звуками, неожиданным мельканием или колдовской неподвижностью одиноких фигур, застывших в магическом ступоре на вершинах отвесных скал, на фоне огненно-красной закатывающейся за горизонт солнечной короны. Чувство приобщения к таинственности и величию охватывало созерцателя меняющейся лунной фигуры – хозяйки кромешной тьмы и райски теплой ночи.
Световые монументы и барельефы животных и растительности вызывали незабываемый восторг. Но трудно даже себе представить, как могло проникнуть на неприступную, отвесную скалу живое существо и застыть там в Божественном очаровании. Видимо, и они околдовываются красотой первозданной стихии, наслаждаются и заряжаются от нее энергией жизни, эстетическим наслаждением от драгоценного подарка судьбы – присутствия при Божественном таинстве.
Контрастом – ландшафтным антиподом грозному великолепию были плодородные долины, угодливо и покорно распластавшиеся у основания гор. Бархатная растительность умиляла пластичностью и нежностью, мягкостью и ласковостью. Изящное колдовство дарило те свойства бытия, без которых не возможны любовь и наслаждение.
Неповторимый гротеск «бесконечности» создавала бескрайняя морская гладь, открываемая широкими воротами Коринфского залива. Ее свойства вызывали ощущение возможной, безграничной, но опасной свободы. Изящная цветовая гамма вырывалась из узких ущелий, перетекая в гипнотизирующую все живое и мертвое чистейшую лазурь. Целомудрие морской глади создавало иллюзию защищенности от невзгод. В нем как бы растворялась предрассветная мгла, его силой и властью отталкивались от горизонта тяжелые ночные облака, разрывалась в клочья летаргия ночи, таял дремотный сон отдохнувшей природы. Свидетели такого колдовства – люди, звери, деревья и скалы – застывали в неописуемом восторге, страхе, радости и наслаждении.
Бог, только он, мог выбрать столь живописное место для своих многозначительных деяний, для разговора со слабыми и грешными людишками. Миссию рупора должны были выполнять избранные, доверенные Божьей воле лица, свидетели его всемогущего разума, безошибочного проведения. Создание здесь великого храма напрашивалось само собой. Словно в насмешку над формальной логикой, пришло на землю утверждение, озвученное непростым человеком: «Избранные проверяются ямой». В том месте уже была вырыта глубокая яма. Приковылявшие к ее краю души низвергались в бездну пророческих откровений, подвергались основательной проверке и отбору. Порученцы и поручители, обвиняющие и виновные сплетали здесь в трагическом танце житейских и Божественных откровений – так судьба выносила свой приговор – ободряла или казнила, награждала или избивала. Для всех было очевидным наличие души, мозга и плоти, объединенных в единой человеческой сущности, управляемой Богом. Действия земных тварей предопределены Всевышним, его программой преобразований жизни не Земле.
Историки спорят: был ли на Парнасе первозданный город Ликория, о котором свидетельствует паросский мрамор? Нет достаточных оснований для отрицательного ответа. Но более выражена память о двух других, поздних городах, покрывших себя воистину вселенской славой – это о Дельфах и Елатии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139