Кри-
стева попыталась с помощью "хоры" дать, создать мате-
риальную основу" дословесности либидо, при всей разумеющей-
ся условности этой "материальности". В этом, собственно, и
заключается ее "прорыв" через вербальную структурность языка
из предвербальной бесструктурности постструктурализма.
Хора выступает как материальная вещность коллективной
либидозности, как реификация, овеществление бессознательности
желания, во всей многозначности, которая приписывается этому
слову в мифологии постструктурализма. Этот новый вид энерге-
тической материи, созданный по образу и подобию современных
представлений о новых типах материи физической -- своего
рода силовое поле, раздираемое импульсами жизни и смерти,
Эроса и Танатоса.
Кристева тут не одинока: она суммировала в своей работе
те положения, которые в массированном порядке разрабатыва-
лись психоаналитиками, прежде всего, французскими лингвопси-
хоаналитиками или представителями биолингвистики -- Мелани
Клейн, на работы которой Кристева постоянно ссылается (258,
259), Сержем Леклэром (290), Рене Шпитцем (363), А.
Синклером де-Звартом (163) и др.
"Отказ", порожденный (или порождаемый) орально-
анальными спазмами (вспомним "Анти-Эдипа" Делеза и Гват-
тари, где муссируется та же проблематика) -- проявление дей-
ствия соматических импульсов, каждый из которых способен
реализовываться и как соединение гетерогенного в нечто связ-
ное, приводящее в конечном счете к образованию символиче-
ского "сверх я", так и к разрушению, распаду всякой цельности
(что и происходит у художников слова -- в первую очередь
поэтов -- на уровне "фено-текста" -- в виде нарушения фоне-
тической, вербальной и синтаксической, а, соответственно, и
смысловой "правильности").
В связи с идеей "отказа" Кристева приводит высказывание
Рене Шпитца: "По моему мнению, в нормальном состоянии
взаимоналожения двух импульсов агрессивность выполняет роль,
сравнимую с несущейся волной. Агрессия позволяет направить
оба импульса вовне, на окружающую среду. Но если эти два
импульса не могут наложиться друг на друга, то происходит их
разъединение, и тогда агрессия обращается против самого чело-
века, и в данном случае либидо уже более не может быть на-
правлено вовне" (363, с. 221-222).
Из этого положения Кристева делает вывод: "Если в ре-
зультате взаимоотталкивания импульсов или по какой другой
причине происходит усиление отказа -- носителя импульсов,
134
или, точнее, его негативного заряда, то в качестве канала про-
хождения он выбирает мускулярный аппарат, который быстро
дает выход энергии в виде кратковременных толчков: живопис-
ная или танцевальная жестикуляция, жестомоторика неизбежно
соотносятся с этим механизмом* Но отказ может передаваться и
по вокальному аппарату: единственные среди внутренних орга-
нов, не обладающие способностью удерживать энергию в свя-
занном состоянии, -- полость рта и голосовая щель дают выход
энергетическому разряду через конечную систему фонем, при-
сущих каждому языку, увеличивая их частоту, нагромождая их
или повторяя, что и определяет выбор морфем, даже конденса-
цию многих морфем, "заимствованных" у одной лексемы.
Благодаря порождаемой им новой фонематической и ритми-
ческой сетке, отказ становится источником "эстетического" на-
слаждения. Таким образом, не отклоняясь от смысловой линии,
он ее разрывает и реорганизует, оставляя на ней следы прохож-
дения импульса через тело: от ануса до рта" (273, с. 141). Та-
ким образом, "хора" оказалась тем же "социальным телом",
бессознательным, эротизированным, нервно дергающимся под
воздействием сексуальных импульсов созидания и разрушения.
Параллели с Делезом буквально напрашиваются, тем более,
что книга первого "Анти-Эдип" вышла на два года раньше
"Революции поэтического языка", но я бы не стал тут занимать-
ся поисками "первооткрывателя": здесь мы имеем дело с
"трафаретностью" постструктуралистского мышления того вре-
мени, и можно было бы назвать десятки имен "психо-
аналитически ориентированных" литературоведов (о француз-
ских лингвопсихоаналитиках мы уже упоминали), проповеды-
вавших тот же комплекс идей. Не следует также забывать, что
свою теорию "хоры" Кристева довольно детально "обкатывала"
в своих статьях с конца 60-х гг.

"ГЕНО-ТЕКСТ","ФЕНО-ТЕКСТ", "ДИСПОЗИТИВ"
Литературоведческой над-
стройкой над "биопсихо-
логической" хорой и явились
концепции означивания, гено-
текста, семиотического диспо-
зитива и фено-текста, причем
все эти понятия, кроме, пожалуй, семиотического диспозитива и
фено-текста, в процессе доказательств в весьма объемном опусе
Кристевой нередко "заползали" друг на друга, затуманивая
общую теоретическую перспективу.
Чтобы не быть голословным, обратимся к самой Кристевой,
заранее принося извинения за длинные цитаты.
135
"То, что мы смогли назвать гено-текстом, охватывает все
семиотические процессы (импульсы, их рас- и сосредоточен-
ность), те разрывы, которые они образуют в теле и в экологи-
ческой и социальной системе, окружающей организм (пред-
метную среду, до-эдиповские отношения с родителями), но
также и возникновение символического (становления объекта и
субъекта, образование ядер смысла, относящееся уже к пробле-
ме категориальности: семантическим и категориальным полям).
Следовательно, чтобы выявить в тексте его гено-текст, необхо-
димо проследить в нем импульсационные переносы энергии,
оставляющие следы в фонематическом диспозитиве (скопление и
повтор фонем, рифмы и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107