Я бросила в покрышку несколько резиновых мячиков разной величины, Пиппа доставала их и носилась за ними; но предпочитала она все-таки играть со мной, больше всего ей нравилось вырывать у меня палку.Чтобы дать ей возможность как можно больше двигаться, я заказала лестницу-стремянку, но она ни за что не хотела влезать на нее. Должно быть, она боялась пустоты между ступеньками, хотя всегда бесстрашно перебиралась с ветки на ветку. Почти все жаркое время дня она спала на своей площадке, откуда было видно, что происходит в Львином лагере.Кормил а я ее по вечерам, после прогулки. Я знала, что гепарду необходимы птицы, и добавила к ежедневной порции молока и мяса (три-четыре фунта) несколько птиц-мышей, которые стаями гнездились неподалеку от нашей палатки; они ей не понравились, а к цыплятам, которых я ей дала, она вообще не прикоснулась. Так она объявила голодовку, и мне пришлось сдаться и снова кормить ее постным мясом, добавляя витамины взамен перьев и хрящей, которые она ела бы на свободе.Погода окончательно испортилась, и проливные дожди все время мешали съемкам. Поэтому мы предвкушали новогодний перерыв и заслуженный отдых.Мы с Джорджем собирались провести рождество с Пиппой в лагере Эльсы, но дорога оказалась непроезжей, и нам пришлось отправиться в Исиоло. Украшая новогоднюю елку, я вспомнила, что в прошлом году, объездив с лекциями полсвета, я очутилась в это время на островах Фиджи.Да, это рождество было совсем не похоже на прошлогоднее. Мы решили пойти на холмы, где так часто гуляли с Эльсой. Я ни разу не была там с тех пор, как мы покинули Исиоло. Было чудесное солнечное утро. Пиппа, боявшаяся, что ее не возьмут, сразу же вскочила в лендровер и уселась между мной и Джорджем на переднем сиденье. Когда мы проезжали, еще заспанные жители Исиоло толпой окружили машину, чтобы получше рассмотреть гепарда. Мы оставили лендровер возле нашего прежнего дома в трех милях от городка и пошли пешком к холмам, которые подковой охватывали дом. После дождей земля утопала в яркой зелени и цветах, гудели мириады насекомых, и птицы, сверкая оперением, кружились вокруг восковых цветков алоэ, похожих на алые канделябры на камнях.Но времени для грустных воспоминаний не оказалось, потому что Пиппа была вне себя от радости. Она носилась взад и вперед по высохшим оврагам и гранитным глыбам, и я едва успевала увертываться от ее внезапных бросков из засады. Она сразу поняла, что слоновый помет куда лучше резиновых мячей; она толкала лапами навозные шары, самозабвенно кувыркалась между ними, подбрасывая и катая эти дивно пахнущие игрушки до тех пор, пока они не рассыпались. Кроме того, можно было гоняться за земляными белками, хотя эти ловкие зверюшки всегда успевали нырнуть в норку, прежде чем до них доберешься. А деревья, которые надо было облазить, а великое множество термитников, которые необходимо обследовать! Короче говоря, в это утро у Пиппы было очень много дел. Я играла с ней в прятки, видела, как она счастлива, и мне казалось, что Эльса тоже незримо разделяет нашу радость.Мы поднялись на холм — любимый наблюдательный пункт Эльсы. Стоя на вершине, мы видели внизу изумрудно-зеленую равнину, более темные пятна там, где росли группы акаций, и красновато-бурые нити на земле — это были русла, проложенные потоками. К северу простирались горы — причудливо изрезанные, то совершенно плоские, как гигантские кубы, то похожие на пирамиды. Безбрежная гладь дальних равнин казалась морем, а горы напоминали корабли, стоящие на якоре в спокойных водах. На западе горизонт закрывало плато Лороги, составляющее часть Большого каньона. На юге возвышалась гора Кения, а восточный обзор ограничивался вулканическим гребнем Джомбени, по ту сторону которого лежали равнины, где было последнее жилье Эльсы.Пока Пиппа старалась разглядеть, что творится в зарослях под нами, мы рассматривали в бинокль стада слонов и жирафов, отдыхавших в тени от полуденного зноя. Нам тоже стало жарко, и мы устроили завтрак под тенью скалы. Пиппа улеглась рядом в холодке и следила за парой орлов, парящих в небе. Потом она вытянулась, положив голову на передние лапы, и мирно замурлыкала.Все вокруг поражало величием и красотой, и, кроме птичьего щебета и мурлыканья Пиппы, ни один звук не нарушал тишины. Я видела Пиппу и Джорджа, думала об Эльсе и была счастлива. Здесь, только здесь, мой настоящий дом.На обратном пути вдоль гребня холмов Пиппа спугнула несколько франколинов. Джордж подранил одного, свернул ему шею и протянул Пиппе; она подпрыгнула, вырвала птицу у него из рук и, к нашему удивлению, съела все до последней косточки. Франколины нравились ей — это было так же ясно, как и то, что цесарки ей не по вкусу. К вечеру Джордж застрелил цесарку. Пиппа разволновалась и стала вынюхивать что-то в зарослях, куда упала птица, но не обратила на нее никакого внимания. Она заинтересовалась самим участком. Мы обнаружили там лежку трех львов. Очевидно, они только что ушли — трава еще хранила тепло их тел. Должно быть, их спугнул выстрел Джорджа. Было интересно наблюдать, что здесь, на воле, Пиппа чувствовала себя хозяйкой положения и не боялась обследовать львиное логово, а ведь в Наро Мору львы наводили на нее ужас.На следующий день мы взяли Пиппу в недавно организованный заповедник Исиоло. Утро было великолепное, мокрая после дождя равнина блестела на солнце. Здесь песчаная почва быстро впитывает воду, остаются только небольшие лужицы, а климат такой теплый, что сезон дождей никогда не наводит уныния, как на более возвышенных местах. Мы ехали по равнине, вдоль болота и ручейков, струившихся в тени пальм, и Пиппа вытягивала шею и прыгала по кабине, чтобы рассмотреть стада зебр Греви (это самые красивые зебры), ориксов, импал и других антилоп — все это были новые для нее животные, и у нее даже слюнки потекли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97