Как там мой Гулливер?..
Беспокойство все сильней овладевало мной. Должно быть, он уже проснулся. Волнуется!.. Понес же меня черт!
Я оставила лыжи на крыльце и бросилась в дом.
Уже с улицы слышалось тоскливое: Микрошечка!.. Микрошечка!..
Я ворвалась в комнаты, не отряхивая снег с лыжного костюма. В спальне его нет - только смятая постель. В гостиной у камина тоже пусто. В кабинете? Открыта дверь в тайник. Вниз по пандусу в подвал.. Мой несчастный уткнулся в гладкую непрозрачную стену, воздел руки, и, изредка стуча ладонями по стене, тихо скулил: "Микрошечка.. Микрошечка.." На экране монитора мое послание. Вполне дурацкое, надо признаться. Я подошла сзади, обняла его за плечи.
- Я здесь, милый, ты что?
Он медленно обернулся и посмотрел на мои ладони, лежащие на его плечах.
Мой жест был совершенно импульсивен. Я не думала, как это прикосновение отзовется в каждом из нас. Чувствовала ли его плечи я, чувствовал ли мои руки он?.. Трудно сказать. И да, и нет (я о себе). Вроде бы и пустота под ладонями, да почему-то руки в нее не проваливаются. Что-то удерживает их. Гипноз образа?..
- Ты ушла? - похоже ,осознал он. - Не простившись?
- Я бы не выдержала прощания... Но чувствовала, что пора... Как видишь, я ушла, чтобы вернуться. И все это - творение твоего гения.
- Ну, уж гения, - засмущался он.
- Я делала ударение на слове "твоего", а не на "гении", - уточнила я. - За что боролся...
- А я так испугался, - признался мой трепетный.
- Боялся, что меня кто-то слопал?.. Я тоже этого боялась. Мало ли какие буки-бяки, кошки-мышки из твоего темного леса заявятся...
- Я просто боялся, что больше тебя не увижу. Никак не думал, что ты уйдешь, пока я сплю.
- А ты собирался пригласить на мои проводы большой симфонический оркестр? Так он был...
- Нет, я собирался быть рядом...
- Ты полагаешь, что такое нам по силам? - улыбнулась я виновато. Моя уверенность в правильности собственного поведения заколебалась.
- Трудно сказать, не попробовав, - пожал он плечами, на которых все еще лежали мои руки. Видимо, он их не чувствовал. Тогда я нашла им другое применение - стала стряхивать с лыжного костюма и волос капельки воды, образовавшиеся от растаявшего снега. Брызги попали на его лицо, я видела их блеск, но он явно ничего не чувствовал. Естественно...
- Ну, ладно, пошли отсюда, нашли место для объяснений, - предложила я.
Он кивнул и направился к выходу. Я опустилась на колено и сунула нос к самому полу. Чуть заметная радужка внимательно смотрела не меня...
- Ты надеялась, что здесь ее не будет? - спросил он от выхода.
- Да нет, - покачала я головой, - просто, пока мне не совсем понятно, как я узнаю, что пора...
- Полагаю, что, когда будет пора, узнаешь, - вздохнул он. - Пойдем же.
Я пошла переодеться. Он встал в дверях и во все глаза наблюдал за мной.
- Кыш, бесстыдник! - отреагировала я.
- Ты так прекрасна... Я соскучился...
- Во-первых, о женщине после сорока невежливо говорить "прекрасна", ибо это явная ложь. Во-вторых, подобная "скука" в нашем положении вредна для нервной системы.
- Плевать, - отмахнулся он, - жить, вообще, вредно для здоровья.
- Увы, ты прав, как никогда, - согласилась я, подумав о себе.
- Камин? - спросил он. - С морозца-то...
- Камин и чай, а тебе пора позавтракать, - напомнила я.
Мы пошли к камину и дружно в четыре руки уложили поленья. Каждый взял по спичке, зажег и поднес к горелке. Камин был усовершенствован газовой горелкой для ускорения растопки или на случай отсутствия дров. Когда огонь занимался, подача газа автоматически прекращалась. Или не прекращалась - в зависимости от режима. Да простят нас старые мастера-каминщики. Надо еще сказать спасибо, что мой искусник лазерный поджег не соорудил.
Пламя быстро перекинулось на дрова, и моя кожа, еще не забывшая утренний мороз, почувствовала приятное прикосновение тепла.
- Хорошо, - вздохнула я.
- Хорошо, - улыбнулся муж.
Пошли на кухню, взяли вдвоем чайник, наполнили его водой и поставили на плиту, опять взяли по спичке и поднесли к комфорке. Через минуту чайник деловито засопел. А мы, тем временем, приготовили бутерброды, поставили тарелку на сервировочный столик на колесиках, который мы приспособили для трапез в неприспособленных местах и отвезли его к камину. Вместе. Раньше у нас было разделение труда, теперь оно могло все разрушить. Мы чувствовали это и, не договариваясь, дружно и согласованно делали вдвоем то, что касалось материальных объектов (огня, чая, бутербродов), существовавших в обоих мирах. Конечно, можно было бы откусить и голограмму бутерброда, но вряд ли это утолило бы голод, во-первых, а во-вторых, превратило бы в дешевую комедию нашу робкую попытку сотворить иллюзию нормальной жизни. Конечно, нам не избежать периодических невольных разрушений иллюзий, но пока мы были очень старательны...
Огонь весело бегал по поленьям, пустые чашки и тарелки стояли на столике.
- Знаешь, - призналась я, - мне впервые за несколько последних месяцев захотелось поработать... С тобой. Это возможно? Наверное, меня уже окончательно вычеркнули из списков участников эксперимента. Да и из других тоже.
- Никаких проблем, - не согласился мой шеф, - чуть изменим состав сегодняшней команды. Тем более, что он меняется регулярно, как тебе известно.
- Только я отстала.
- Не страшно, - воодушевился мой великий экспериментатор. - Внимай, и я введу тебя в курс дела.
И он старательно изложил полученные без меня результаты, проблемы, возникшие в связи с ними, и задачи текущей серии экспериментов. Я была, как никогда внимательна, почувствовав, наверное, противоестественный в моем положении, но неподдельный интерес к предмету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27