Пламя медленно, но верно стало уступать. Помогал и равнодушный дождь. Скоро пламя и вовсе сбили, только клочья дыма неспешно ползли ввысь, да чернели везде головешки. Стало вдруг темно, пришлось зажигать факелы.Мирон угрюмо вычистил меч и отправил его в ножны. В душе пульсировала гулкая пустота.— Кто это был? — негромко спросил Кидси, перемахнувший через забор в тот самый момент, когда открылись ворота, и потому почти ничего не увидевший.Мирон, после долгой паузы, с неохотой ответил:— Не знаю... не разглядел. Быстро все так...Рыжий Лот успокаивающе положил ему на плечо тяжелую руку.— Не бери в голову, Шелех. Мы сделали все, что сумели.Демид, недвижимо стоящий поодаль, вздохнул:— Я — не я, если это не те, кто разъезжает по нашим болотам на всяких чудовищах.Кидси, задрав голову, глядел в небо.— Значит, они способны летать... Это плохо. Очень плохо.Мирон глухо сказал в пустоту:— А ведь могли сразу с корабля сюда придти... И все было бы совсем не так.— Ну-ну, — Кидси вновь похлопал его по плечу. — Мы не провидцы. Знать будущее никому не дано.Мирон поднял на него упрямо-колючий взгляд.— Но мы обязаны предвидеть будущее, Лот, ибо мы — Воины. И никто не простит нам ошибок.Лот промолчал.Подошел Гари, кутаясь в незастегнутую куртку. Лицо его застыло, как угрюмая маска.— Нашли Лероя...Три пары глаз обратились к нему с неясной надеждой, хотя кто смог бы уцелеть в полусгоревшем доме?— Он был уже мертв, когда начался пожар. Его закололи прямо в постели...Первый бой они безнадежно проиграли. С этим спорить не приходилось.— Пошли отсюда, — сказал Лот отрывисто. — Нечего здесь больше делать.Трое Воинов медленно зашагали к воротам; суетящиеся горожане предупредительно расступались перед ними.Гари крикнул вслед, что они с Эбом вернутся, когда управятся с первоочередными заботами и дождутся мэра.Воины уже вышли на улицу, когда от густой тени напротив двора Лероя отделилась тень поменьше и заскользила навстречу.— Вы — Воины?Лот, Мирон и Демид, остановившись, с удивлением рассматривали мальчишку лет восьми с недетски серьезным лицом. Одет он был в слишком просторную куртку с капюшоном, то и дело сползающим на глаза, замшевые брючки с нашивками и ладные яловые сапожки.— Да, мы Воины, — ответил за всех Лот. Спокойно, как взрослому, ибо мальчишка явно поджидал их неспроста.— Покажите Знак. Хотя бы один.Ничего не спрашивая Лот опустился на одно колено и распахнул ворот куртки.Мальчишка внимательно поглядел на медальон и удовлетворенно кивнул.— Хорошо. Я должен передать вам всего два слова. Лерой велел мне это сделать только если с ним что-нибудь случится. Но обязательно Воинам, и никому кроме них.Лот бережно взял его за худенькие плечи, скрытые под необъятной курткой.— Говори, сынок. Перед тобой все Воины Шандалара. Может быть, твои слова спасут Озерный Край.Мальчишка снова кивнул:— Да, Воин. Лерой велел передать вот что...Он на секунду умолк, а потом внятно и негромко произнес:— Шаксурат. Дервиш.Мирону показалось, что в непроглядной тени, откуда вынырнул мальчонка, кто-то пошевелился. Рука сама потянулась к мечу в ножнах.Мальчишка перехватил его взгляд и негромко щелкнул пальцами — из тени пружинисто вышел огромный черный пес.Часы на площади невозмутимо отбили десять. С момента, когда Воины прибыли в Торошу, прошло чуть больше четырех часов.
Через четверть века лишь один из ста шандаларцев остался в Краю Озер. Страна словно вымерла: ушли не только люди, но и практически все животные, не вынесшие существования впроголодь и по колено в воде. Снег, задержавшийся с последней зимы, стаял и впитался в землю лишь к этому времени. Перестали по ночам замерзать ручьи, зато дождь теперь лил чаще, почти не переставая. Понемногу ожили уцелевшие ивы, зазеленела хилая ольха на островках. Новые болота зарастали мхом; впервые люди обратили внимание на опоку, распространившуюся особенно бурно. Упрямые шандаларцы приспосабливались к непривычной жизни, не желая уступать слепому року. Вышли из обихода некогда знаменитые шандаларские кони — кому-то пришло в голову приручить пару лосей, которые как ни чем не бывало разгуливали на своих широченных раздвоенных копытах по самой жуткой грязище. Ловкий хуторянин откуда-то из-за Вудчоппера догадался строить оранжереи-теплицы, натягивая на каркас из прутьев знаменитую тэльскую прозрачную парусину. Крестьяне из окрестностей Тороши уговорили одного заморского купчину привезти саженцы северного риса, который потом почитал за счастье произрастать в стоячих лужах приморских полей. Рисовые лепешки скоро сделались обычной пищей по всему побережью, от Адванса и Корондаля до самой Сулны. Не стало в Шандаларе дров, трое бродяг-старателей в предгорьях между Орхоном и Кит-Карналом отыскали богатейшие залежи огненного камня и разнесли добрую весть повсюду, где проходили, а молва завершила дело. Там, где пытались культивировать что-нибудь помимо риса и опоки, научились осушать поля, прокапывая целые системы дренажных канавок. Размокшие дороги перестали быть сколько-нибудь надежными связующими нитями между поселениями (хотя верховые лоси без труда проходили по ним), тут же смекнули, что озера и реки позволят теперь добраться куда угодно на лодках. В жизнь прочно вошли челнок и весло, вытеснив запряженную лошадьми или волами повозку. Городки-порты Зельга, Тороша и Эксмут стали единственными воротами и лицом Шандалара, потому что тащиться через болота никто не желал и все гости и торговцы прибывали морем.Приблизительно в то же время на острове Сата появились первые монахи-поселенцы из Турана, основавшие монастырь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18