– Кажется, нормально все… А что же тогда хрустнуло?
Она схватила рюкзак и вытряхнула содержимое на скамейку. Вывалилась куча всякого добра: исписанные блокноты, ручки, огрызок шоколадки, мятые билеты в кино, пропуск в краевую Думу и диктофон с отскочившей передней панелью. Сати повертела его в руках.
– Черт, черт! – расстроилась она, ковыряя треснувшую панель. – Это я на диктофон упала, он и хрустнул… сломался. Блин, жалко-то как… Надо у шефа деньги просить на новый… А, может, ты починишь?
Никита усмехнулся:
– Деньги-шменьги… починю. Иди в машину, пока снова зомби не привиделись.
Странно было снова почувствовать себя в новом теле после того, в котором пришлось существовать много лет. Эта оболочка еще недавно принадлежала старику, человеку хорошо пожившему, но еще крепкому. Все было в относительном порядке: слух, зрение, руки-ноги, даже изношенное сердце, что исправно гнало кровь по венам.
Первая обновка за добрую сотню лет… прошлое тело, впрочем, тоже принадлежало старику. Это, конечно, было не совсем удобно, люди не живут так долго, но выбирать не приходилось. Чтобы не примелькаться и не вызывать подозрений, нужно было скитаться, бродить из города в город – и на старого нищего за много лет никто не обратил внимания. Зато даже на самых неспокойных дорогах ни воры, ни убийцы не трогали его: видно было, что поживиться у путника нечем. Лишь однажды молодой да алчный глупец позарился на медяки, собранные подаянием, и подстерег нищего на дороге. Когда старик поковылял дальше, вор остался лежать на дороге со сломанной шеей. Грабитель, наверное, так и не понял, что произошло, лишь успел удивиться, отчего у бродяги оказались такие крепкие руки. Обошлось без магии – каждую каплю волшебства, медленно накапливавшегося в теле, следовало беречь. Он и без того ждал почти сотню лет, пока оно возвратится и появятся силы для перехода в другое, более молодое и подходящее тело. Время тянулось долго, но мысли о мести, размышления о том, как он расправится с тем, кто обрек его на такое существование, скрашивали годы, проведенные без магии, без былого могущества. Это придавало смысл жизни.
Он попытался подняться, но ноги внезапно подогнулись под ним, и встать удалось лишь со второго раза. Воздух казался густым и вязким, пахло грозой и дымом, словно после пожара – привычный запах его собственной магии.
Он улыбнулся: начиналась новая жизнь. Потом сделал неуверенный шаг, другой и побрел по дорожке.
Да, тело оказалось немолодым, но это не беда. Через день-другой сил накопится столько, что можно будет выбрать любое. На свете полно здоровых и молодых людей, и каждый из них вполне подходит для задуманного. Приятная мысль скользнула и исчезла – об этом можно подумать после. Сейчас главным было то, что тот, ради кого он попал сюда, находился где-то здесь, в этом мире, и его предстояло отыскать.
Он брел по дорожке, глядел по сторонам и пытался догадаться, куда забросил его портал, сооруженный на скорую руку. Длинные ряды холмиков обозначали, скорее всего, место захоронения. Или нет?
Он вышел из ворот и остановился, с любопытством разглядывая картину, развернувшуюся перед ним: прямая улица, непривычные глазу дома, спешащие люди в странных одеждах. Само по себе проехало громоздкое сооружение синего цвета.
– Троллейбус, – запнувшись, произнес он.
Ему было известно это странное слово, хотя еще минуту назад он его не знал: сработала память старика, ничем не примечательного человека, мальчишкой приехавшего в большой город из деревни на берегу реки. Старик любил внуков и терпеть не мог молодых соседей в квартире напротив, которые шумели всю ночь и не давали уснуть. Все дни он проводил на даче и с нетерпением ждал конца недели, когда в гости приезжал сын. На кладбище старик заехал поглядеть, не надо ли покрасить оградку на могиле жены.
Он брезгливо поморщился. Перебирать чужие убогие воспоминания было скучно, но необходимо, чтобы лучше разобраться в незнакомом мире и в чужом городе. Город казался большим, гораздо больше, чем он себе представлял, значит, отыскать того, кто нужен, будет нелегко.
Он снова обратился к чужой памяти: что там дальше? Старик любил сидеть на бульваре, играть в шахматы с приятелями.
Он еще сильнее углубился в мысли человека, пытаясь вытянуть как можно больше сведений о здешней жизни. Давние воспоминания были хаотичными, смутными, с возрастом память все чаще начинала подводить старика, и воспоминания-картинки появлялись и исчезали без всякого намека на разумность и последовательность. Тем не менее удалось узнать все, что нужно. Некоторое время он разглядывал дома, мостовую и прохожих, потом сошел по ступеням вниз и двинулся вдоль по улице. Люди не обращали на него никакого внимания.
Возле здания с большими сверкающими стеклами он остановился.
– Магазин, – пробормотал он словечко, услужливо подсунутое чужой памятью. – Витрина.
Он подошел ближе, рассматривая отражение. Внешность у человека оказалась самая обычная: невыразительное лицо, изборожденное морщинами, выцветшие от старости глаза. Он выглядел потрепанным и неухоженным и, судя по всему, жил в непрестанной работе и нужде. Да, оболочка была самой обычной. Это хорошо. Старики, слабые и прожившие жизнь, ни у кого не вызывают подозрений.
Он не ожидал, что ему удастся завладеть именно этим телом, однако оно само так и шло ему в руки: человек буквально наткнулся на него, едва растаял портал, глупо было бы не воспользоваться шансом. И оказалось, что все не так уж плохо, тело прослужит ему столько, сколько нужно, а вскоре можно будет отыскать кого-нибудь помоложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131