– Конечно, закроет, – кивнула Сати. – Но я знаю, куда он кладет ключ.
– И куда же? – осведомился он.
– В гипсовую кошку. В кошку-копилку, что у них на окне стоит.
Никита потер небритый подбородок.
– Ну что ж… – без особой радости проговорил он. – Возможно, что и получится…

Воскресенье прошло в бесконечных телефонных переговорах: будущие грабители обсуждали детали предстоящей операции. Сати никак не могла успокоиться – заканчивала разговор, брякала трубку, сидела, уставившись в стену, и снова лихорадочно набирала номер Никиты.
Когда измученный сисадмин предложил не откладывать дело в долгий ящик, а обворовать музей немедленно, она рассердилась и отключила телефон.
Наступил понедельник.
Утром Сати принялась собираться на работу. Пока что все шло как обычно, не считая бесследно пропавшего от волнения аппетита. Она решила, что это даже к лучшему, не придется выкладывать с трудом заработанные гонорары на мероприятия по похудению в Центре восточной медицины. Сати поставила на стол нетронутую чашку кофе и глубоко задумалась.
Как нужно одеться, если в планах сегодняшнего дня два совершенно разных мероприятия: фуршет и ограбление? Размышления по поводу подходящего гардероба тут же вытеснили неприятные мысли о том, что произойдет, если ее изловят в музее с ворованным экспонатом. Сати открыла шкаф и оценивающим взглядом окинула свои наряды. Платья и сарафаны она отвергла сразу же. Глядя на юбку, заколебалась было, но потом тоже отложила в сторону. Во всех виденных фильмах-детективах героиням приходилось бегать, прыгать, взбираться по пожарным лестницам. Как все это можно проделать в мини-юбке, пусть даже и выгодно подчеркивающей достоинства фигуры, Сати не представляла. Конечно, вряд ли в художественном музее придется карабкаться по пожарной лестнице, но лучше быть ко всему готовой. Она вытянула из шкафа черные джинсы, надела, покрутилась перед зеркалом, подумала. Натянула черную рубашку, поглядела на собственное отражение и плюнула:
– Ниндзя, блин!
Швырнув рубаху за кресло, Сати надела дорогую синюю футболку и твидовый пиджак. Встала перед трюмо, посмотрела, прониклась увиденным. Из зеркала на нее глядела вполне преуспевающая коммерческая журналистка, привыкшая посещать высокие кабинеты директоров предприятий и президентов банков. Правда, общее впечатление несколько смазывалось из-за бегающих глаз и слегка трясущихся рук, но это, впрочем, было и неудивительно, если вспомнить, что через несколько часов преуспевающей журналистке предстояло обворовать музей. Сати подумала еще немного, надела темные очки, прихватила рюкзак, проверила, на месте ли диктофон, и вышла на улицу.

В редакции царила тишина – готовился к сдаче номер, и дел у всех было невпроворот. Сати сидела на своем месте, в сотый раз читала текст на мониторе: «Сейчас в нашем банке свыше 20 тыс. корпоративных клиентов. Более 300 тыс. частных лиц доверили нам свои вклады» – и не могла понять ни слова.
Она посмотрела на часы. Полдвенадцатого. Тусовка в музее должна была начаться через час. Сати почувствовала противную слабость во всем теле.
Задребезжал внутренний телефон. Сати подпрыгнула от неожиданности, ударилась коленкой о крышку стола и чертыхнулась.
– Да! – раздраженно рявкнула она в трубку.
– Слушай сюда, – зашипел Никита полузадушенным голосом.
Сати испуганно оглянулась на коллег и прикрыла трубку ладонью.
– Ну? Говори, только быстро.
– Я сейчас сваливаю из конторы, еду в «Компьютерру», надо подкупить кое-что, пока шеф деньги дает. Минут через тридцать я тебе звякаю на мобильник, ты выходишь, я жду тебя за углом, чтобы не светиться. Возле магазина «Русская водка». Поняла?
– Поняла… – слабеющим голосом откликнулась Сати.
– Повтори, где я тебя буду ждать?
– Это… возле «Русской водки», – послушно повторила она.
– Правильно. Я тебя отвезу к музею, высажу и пойду в парк. Все, я поехал, жди звонка.
Сати опустила трубку так осторожно, словно она была сделана из стекла, и некоторое время испуганно смотрела на телефон.
И вдруг ее начало колотить так, что руки заходили ходуном. Сильная внутренняя дрожь сотрясала тело, Сати сжала руки коленями и прислонилась лбом к холодному монитору. Стало ясно, что, если она не успокоится и не возьмет себя в руки немедленно, начнется самая настоящая истерика, совершенно неконтролируемая и безобразная.
Лицо холодело, словно от ледяного ветра, в голове бесшумно взрывались пузыри, в ушах нарастал звон. Нужно было встать и выйти из кабинета, но Сати боялась пошевелиться, чтобы не рухнуть на пол. О том, что предстояло сделать меньше чем через час, думалось с ужасом. Сати представила лица своих друзей из музея, когда они узнают, что она сделала, глаза Кости – и ей стало совсем плохо. К горлу подступила тошнота. Сати поднялась и неверными шагами, стараясь держаться ближе к стене, двинулась на лестничную клетку – там находилась курилка и стояла небольшая лавочка. По счастью, в курилке никого не оказалось. Сати уцепилась за перила и постояла немного, чувствуя, как стучит в висках, потом осторожно опустилась на ступеньку. Нужно было собраться с силами, одолеть несколько пролетов и спуститься на первый этаж, в туалет. Там, наплевав на макияж, можно умыться ледяной водой, тогда, возможно, станет легче.
Она поднялась, сделала шаг, другой и вдруг замерла.
Снизу доносился какой-то шум, незнакомые громкие голоса, потом кто-то шумно поскакал вверх по лестнице. Сати перегнулась через перила: на четвертый этаж несся начальник рекламной службы.
– Сати! – заорал он снизу. – Иди в редакцию!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96