лавандово-синий или мятно-зеленый? Я примерила один, потом второй, покрутилась перед зеркалом… Зеленый хорошо смотрелся с юбкой, а лавандовый лучше на мне сидел. Хмм, трудный выбор. Мне вовсе не хотелось приехать в Ледихолд с видом человека, который ничегошеньки не смыслит в моде. А может, вся проблема в юбке? Носят ли еще макси или уже нет?… Вообще-то я обычно знала такие вещи. По крайней мере, я всегда была в полной уверенности, что знаю о модных тенденциях больше всех и Шеффилдской школе. Но здесь совсем другое дело: я буду общаться с людьми, которые не просто следуют моде, а сами ее создают…– Корнелия! Пришла Хай Лин, – крикнул мне папа. – Кстати, разве мистер Джонс не просил, чтобы ты была готова к девяти?Зеленый или синий? Синий или зеленый?– Сейчас, одну минуточку! – отозвалась я. Потом стянула светло-зеленую юбку и синий свитер и надела длинное розовое платье, а поверх него жакет на полтона темнее. Так лучше? Я не знала. Я правда не знала… Ну, во всяком случае, этот наряд лучше сочетался с тенями под глазами, появившимися после того, как я всю ночь без сна проворочалась в постели…– Корнелия!!!– Уже иду!Хай Лин ждала меня в гостиной. На ней были полосатые гетры, мини-юбка, а на макушке красовались огромные защитные очки, какие носят летчики. Я почувствовала укол зависти. Хай Лин не нужно было читать всякие женские журналы типа «Модного обозрения», чтобы узнать, что сейчас носят. У нее был свой собственный стиль, который всегда производил сногсшибательное впечатление.– Я нормально выгляжу? – нервно передернув плечами, спросила я.– Прекрасно, – ответил папа. – Красива, как картинка…Ох, если бы он хоть что-то в этом понимал. Но это же мой папа…– Хай Лин, а ты как считаешь?– Ты смотришься круто, – сказала Хай Лин и мило улыбнулась.Но может быть, она так сказала только потому, что мы подруги?… Ну, это что-то вроде того, когда вам неудобно намекнуть приятелю, что ему пора постирать носки…В комнату, чавкая булкой с черникой, влетела Лилиан. Увидев меня, она встала как вкопанная.– Ты розовая, – сказала она. – Ты вся совсем розовая!О нет! Слишком много розового? Может, я должна надеть…И тут я наконец взяла себя в руки. Да что это со мной такое? Как я могла пасть так низко, чтобы прислушиваться к мнению своей младшей сестры?!– Корнелия, иди завтракать, – позвала меня мама с кухни.Я взглянула на часы: У меня нет времени.– Нет, время найдется! Ты же знаешь, завтрак – это очень важно…– Честно, мам, я уже опаздываю! – Папа собирался подбросить нас в Ледихолд по дороге на работу. – Я только глотну апельсинового сока.– Можешь доесть мою булочку! – заявила Лилиан, вытаскивая булку изо рта и протягивая мне. И, конечно, я в нее вляпалась!Я в ужасе уставилась на черно-синее пятно, расплывавшееся на розовой ткани платья.Лилиан, мерзкая малявка! Смотри, что ты наделала!– Ты похожа на собаку миссис Джильберто, – хихикнула она. – Ну, ты видела этого пса, его зовут Пятныш. Он точно как ты, только не розовый.Кажется, до нее даже не доходило, какую ужасную вещь она сотворила! Я совершенно потеряла терпение:– Что ты за свинья такая?! Разве так уж трудно есть свой завтрак за столом, а не скакать с грязными лапами по всей квартире?! Ты мне платье испортила!– Я не свинья!– Ох, да неужели? Ты нарочно надо мной издеваешься?Нижняя губа Лилиан задрожала. Она что, собиралась заплакать? Обычно она почти не обращает внимания на те обидные словечки, которыми я ее обзываю. Но, пожалуй, сегодня я говорила резче, чем всегда.– Глупая Корнелия! – выкрикнула Лилиан, и слезы градом покатились по ее щекам. – Глупая Корнелия со своими дурацкими платьями и фотографиями! – она развернулась и побежала прочь. Секундой позже я услышала, как хлопнула дверь ее комнаты.Мама вошла в гостиную со стаканом апельсинового сока.– Корнелия! Что ты ей сказала?– Ничего особенного, – пробормотала я с пристыженным видом. – Ты лучше полюбуйся, во что она превратила мое платье!Вид у мамы был такой, будто она хотела бы прочитать мне и Лилиан целую лекцию о правильном поведении детей, но она сдержалась и только вздохнула.– Вижу – сказала она. – Придется тебе переодеться. И поторопись, папа уезжает через пять минут.– Отпусти подбородок, детка, и посмотри в камеру. Поверни голову, еще чуть-чуть поверни, еще капельку… Чудесно! Вот так и держи! Подними руку. Чуть повыше. Нот, правильно. Держи, держи, держи… – визажисты, сделайте что-нибудь, чтобы ее кожа не так блестела… Я сказал, выше руку!– Нет, не улыбайся, просто прими задумчивый вид.– Детка, это не задумчивое лицо, а нахмуреное!У меня болела рука. У меня болели щеки. У меня, болели ноги. И еще они намазали мои волосы какой-то гадостью, от которой кожа на голове противно зудела.– Не чешись! Кети, пожалуйста, закрепи ей причёску снова.Можно направить сюда побольше света? Это было вовсе не так весело и интересно, как я себе представляла. Казалось, вся королевская рать прыгала вокруг меня: кто-то возился с моим макияжем и прической, кто-то следил за тем, как свет падает на мое лицо, кто-то – за тем, как я держу руку… Они хотели проконтролировать миллион разных мелочей, чтобы «непревзойденные шедевры» мистера Закарино были сфотографированы наилучшим образом.И это действительно были «шедевры», правда, по большей части, шедевры глупости и порождёния больной фантазии. Как, например, алый шелковый плащ и платье, которые были на мне сейчас. Плащ смотрелся так, будто меня завернули в огромные лепестки розы. Красная Шапочка– так называлась модель. Не думаю, что Красная Шапочка ушла бы далеко в таком плаще – он просто-напросто запутался бы в кустах, как только девочка сошла бы с проторенной тропинки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18