— Правду!— Ты стала бояться правды?— Славяне давали роту покорности князю Рюрику. Даже мой отец, князь Олег, прозванный Вещим, назывался только правителем славян.— Однако это не мешало жить ни ему, ни тебе. Князю Игорю пришлось отравить его, чтобы наконец-то прорваться к Великокняжескому Столу.— Мы, русы, лишь чистая река в океане славян. Рано или поздно эта река иссякнет, Свенельд.— Я наполовину славянин. Может быть, поэтому я никак не возьму в толк, чего ты боишься.— Единого восстания славян, мой великий полуславянский воевода.— Они привыкли опасаться моих мечей.— Никаких мечей не хватит, чтобы примучить все славянские племена. Их — тьмы темь. Они уйдут в леса, а мужчины с дубинами перекроют все наши дороги. И поставят крепкие заставы у Днепровских порогов.Свенельд помолчал. Усмехнулся невесело:— И поэтому ты настойчиво просишь меня отказаться от собственного сына.— Не поэтому, Свенди, — горько вздохнула великая княгиня. — Только во имя спасения всего Великого Киевского княжества. Только во имя его.— И во имя спасения ты вспомнила об Асмусе?— Наш сын должен быть Великим князем. Великим! И никто лучше Византии не знает, что такое величие.— Если величие не опирается на меч, это — соломенное величие. Славяне на масленицу изготовляют их во множестве. А потом сами же и сжигают с песнями, хороводами, плясками и хохотом.— Ты опояшешь это величие мечом и наполнишь силой, Свенди. Ты, самый великий из воевод.— Но мой воспитанник будет слушать ромея, моя королева, — улыбнулся Свенельд. — А византийский мед легче проникает в душу, нежели грубый звон мечей и вопли дружинников.— Тебе мало того, что ты — мой соправитель?— Я гоняюсь за славой только на поле битвы.— Тогда почему ты так насторожился, когда я спросила, как ведет себя византийский дворянин Асмус?— Я не доверяю ромеям и не скрываю этого. Ты это знаешь, моя королева.— А я хочу, чтобы Святослав был воистину великим князем и великим воином. Первого сделает ромей, второго — ты.— Ты права, как всегда.Свенельд поклонился, полагая, что сказано все и ему пора удалиться.— Подожди, мой воевода, — вдруг тихо, мучительно тихо сказала Ольга.— Что с тобой? — обеспокоено спросил он.— Неосторожность. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась. — У нас будет ребенок, Свенди.— Ребенок?.. — полководец растерянно заулыбался. — Это же… Это же прекрасно…— При мертвом муже?..Великая княгиня горько усмехнулась и, не прощаясь, вышла из личных покоев.
3
Весь день Свенельд мучился от случайно сорвавшейся фразы. Он обидел любимую женщину, обидел грубо, ударив в самое сердце. Отлично изучив характер Ольги, он знал, что сегодня на ее глаза попадаться не следует, нужно выждать хотя бы сутки, но завтра к вечеру…А на следующий день в усадьбу Свенельда прибыл доверенный дворянин князя Мала Сбойко. И событие, о котором он поведал, затмило все личные ссоры и обиды.Древлянский князь Мал выехал на шумную княжескую охоту вместе со своим зятем, сыном Свенельда, прозванным Лютом Свенельдычем. Неделю лесные дебри вокруг столицы древлян сотрясал глас охотничьих рогов и труб, отмечавших каждого убитого охотниками зверя. Все шло, как заведено, а заведено было, что Отрада, приемная дочь князя Мала, всегда встречала его на пристани, к которой причаливали ладьи охотников.Это была парадная встреча. На ней присутствовали все приближенные, но в центре непременно стояла Отрада в белом платье и богатом убранстве. Князь Мал, не осчастливленный родными детьми, души в ней не чаял.Только на сей раз Отрада не смогла исполнить этого обычая. Она последние дни носила ребенка, и вторые роды обещали быть куда труднее первых.— Богатыря носит! — радовался Мстиша Свенельдыч. — Ворожея ей нагадала, что великого богатыря родит.Прийти Отрада не могла, но, чтобы отец не огорчался, послала вместо себя подружку, сенную девушку, ростом и статью напоминающую свою госпожу, повелев ей надеть княжеское платье и княжеское уборочье.И князь Мал, увидев в центре принаряженной девичьей группы знакомую фигурку, и впрямь очень обрадовался. Закричал что-то веселое, пришпорил коня, замахал руками…В этот момент из зарослей противоположного берега вылетела стрела. И вонзилась в грудь подружки Отрады чуть выше щедро расшитого нагрудника…— Вот эта стрела, — сказал Сбойко, личный посланник князя Мала, протягивая Свенельду два обломка.— Вятичи, — сказал воевода, внимательно осмотрев обломки. — Яд был на острие?— И очень сильный, — Сбойко вздохнул. — Неужто вятичи осмелились напасть на князя Мала?— Это всего лишь стрела вятичей, — повторил Свенельд и тоже вздохнул. — А вот руки, которые лук натягивали, вполне могут быть и из Киева. Вполне.Он вдруг замолчал. Густые, с проседью брови его резко сошлись на переносице, и молчал он долго. Сбойко терпеливо ждал его первых слов.— Князь Мал должен немедля отправить Отраду с дочерью в Киев. Охрану я выделю на границе.— Не гневайся, великий воевода, но это невозможно. Отрада непраздна и не перенесет переезда. Именно так повелел мой князь передать его слова.— Но пусть отправит хотя бы ее дочь под мою руку. Я вышлю навстречу не только добрый отряд, но и византийские носилки с балдахином. И перекрою границу вятичей, хотя, непременно скажи это своему князю, тетиву натягивала киевская рука. Выезжай немедля. Тебя накормят и дадут свежего коня.Посланник князя Мала тут же выехал в Искоростень. А Свенельд повелел оседлать своего коня. И, никому не сказав ни слова, поскакал к Берсеню, последнему другу, совет которого он старательно взвешивал всякий раз.К этому времени Берсень уже оставил думскую службу и никуда не выезжал.
1 2 3 4 5 6 7 8