А повязанный ему самим Рюриком боевой меч конунга носил отныне на правом боку.
Длинными вечерами Рюрик вел с воспитанником длинные беседы. Он не только объяснял ему, какие травы и коренья и когда именно следует собирать, но и учил, как готовить отвары, настои, мази и как ими пользоваться. Быстро покончив с лечебными травами, особенно обстоятельно рассказал о ядах и отравах, и они извели не одну дюжину собак, испытывая эти отравы.
— Все это ты передашь моему сыну и своему повелителю Игорю, когда он научится понимать.
Странно, Рюрик испытывал наслаждение от этих долгих бесед. Правда, само понятие наслаждения плохо вязалось с его представлениями, как не вязались с ними любовь или радость, но старый конунг начал тянуть с отъездом Сигурда, хотя тот достаточно окреп. По всем причинам следовало поторопиться с перевозом Игоря под защиту Олеговых мечей, а он никак не мог на это решиться, продолжая развивать левую руку Сигурда по утрам и до глубокой ночи обучая его страшному ремеслу Старого финна. И не просто обучая, но и рассказывая о разного рода хитростях и приемах как в лечении ран и болезней, так и в применении медленных и мгновенных ядов. И все время напоминал, что все эти тайны — для Игоря, ловил себя на том, что обучает-то он не сына, которого видел один раз, а приемыша, выросшего на его глазах и искалеченного им. И тянул, тянул, пока начальник стражи не доложил:
— Разъезды новгородцев стали слишком частыми, конунг.
— Тайно пошли людей поднять дружину.
Рюрик помолчал. Известие о разъездах осложняло его планы. — весь месяц шли снега, замело не только тропы, но и дороги, и дружина уже не могла пробиться к тайному зимовью, где он прятал Игоря. Послать малый отряд? Но его могут перехватить… Охоту не перехватят, охота — обычное дело. И сказал:
— Завтра к рассвету готовь большую охоту. С собаками. Вместо ловчих отрядишь лучших воинов, пусть спрячут в санях оружие. Поведет Сигурд. Ступай, это все. Обожди!
Разговор шел в сенях, говорили приглушенно, вокруг дома стояли надежные люди, но Рюрик все же вышел первым, резко распахнув дверь. Никто не подслушивал, стражники стояли далеко. Пропустив начальника стражи, Рюрикплотно прикрыл дверь, вернулся в избу. Сигурд разбирал сушеные коренья, старательно повторяя названия. Рюрик подошел, крепко обнял, но тут же смутился, нахмурился, сел в кресло.
— Завтра поведешь людей на охоту в заволховские леса. У Черного камня — на нем мой знак, не спутаешь — сделай стоянку, три дня пируй. Когда уверишься, что новгородцы за тобой не следят, сверни к Лова-ти. Иди быстро и скрытно, собак вели переколоть. На Ловати — зимовье берсерков. Старший проводит тебя к Игорю. Возьмешь моего сына, кормилицу, нянек и, не мешкая, пойдешь в Старую Русу. Скажешь Олегу, чтобы надежно укрыл Игоря и приехал ко мне с крепкой охраной. Ты понял, как должен вести отряд?
— Я найду моего повелителя Игоря и доставлю его. конунгу Олегу.
— Или умрешь, прикрывая моего сына.
— Или умру, прикрывая твоего сына, — повторил Сигурд.
Сигурд в точности исполнил повеление своего конунга. Три дня шумно пировал в лесу, выслав на все направления ловких и надежных разведчиков. Убедившись, что новгородцы за ними не следят, велел заколоть собак и тихо ушел к Ловати, а обильный снегопад прикрыл его следы. Разыскал становище бер-серков, получил проводника и через неделю по выходе на веселую охоту достиг зимовья, где под охраной из старшей дружины Рюрика в многочисленном женском окружении жил его маленький повелитель. Ребенок был хил, капризен, большеголов и лобаст. Маленькие глазки смотрели зло и настороженно. «Звереныш», — подумал Сигурд, испугался собственных мыслей и почтительно поцеловал княжича в плечико.
— Ты погляди на нас, погляди, — ласково лучась улыбками, тараторила мамка-кормилица. — Уж и хорош, и пригож, и нрава княжеского!
— Готовь княжича в дальнюю дорогу. — Сигурду не понравилась словоохотливая мамка-славянка. — Берегись, коли простудишь.
И этот кусок пути прошел благополучно — и новгородские заставы миновали, и княжич не заболел. Вырвались из Земли Господина Великого Новгорода, а русы были своими, и Сигурд вздохнул с облегчением.
На подъезде к Старой Русе их встречал почетный отряд Олеговой дружины. Начальник отряда передал, что Олег ждет Сигурда немедля и хочет посмотреть на княжича. Однако Сигурд сначала лично разместил своего младенца-повелителя в отведенных хоромах; расставил усиленную стражу из варягов и русов и только после этого прошел к конунгу.
В отличие от отца Ольбарда Синеуса Олег не красил оставшийся на гладко выбритой голове клок во-лос; темно-русый чуб свисал на правое ухо, в котором поблескивала украшенная драгоценными камнями золотая серьга. Он встал навстречу гостю и сердечно обнял его: как-никак, а именно он учил Сигур-да охоте, привив ему свою страсть убивать медведя в одиночку.
— Как доехал? И почему кружным путем?
— Дозволь сначала передать повеление князя Рюрика, конунг. Он просил спрятать его сына в надежном месте под надежной охраной, после чего прибыть к нему с крепкой стражей.
— Рюрику угрожает опасность?
— Князь Рюрик презирает опасности. Новгородцы угрожают его сыну и наследнику Игорю.
— Я исполню его просьбу, но по обычаям русов через три дня. — Олег сам проводил Сигурда на почетное место. — Что с твоей рукой? Покалечил медведь на последней охоте?
— Нет. — Сигурду не хотелось рассказывать. — Новгородцы отказались принести роту сыну князя Рюрика Игорю.
— Знаю, — усмехнулся Олег. — И меня не удивил твой приезд. Рюрик поступил мудро, и я все исполню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17