Выдержит ли этот нажим его усталая душа?
— С ним — Сбыслав.
— Что может сделать молодой боярин, исполняющий роль толмача?
— Он не только боярин и толмач. Он… Невский осёкся. Поднял голову, в упор посмотрел на Чогдара.
— Сбыслав не знает о том, о чем знаем мы с тобой и князь Ярослав, — тихо сказал Чогдар. — Однако во имя спасения Руси он способен на крайности. Ты представляешь себе эти крайности?
Невский угрюмо молчал. Чогдар налил вина, придвинул кубок.
— Не пришла ли пора подумать о новом брате, князь Александр? Твоя левая рука должна стать столь же могучей, как твоя десница.
И поднял свой кубок.

2
Разговор Гуюка с Ярославом не шёл у Сбыслава из головы. Хан переиграл великого князя по всем статьям, переиграл легко, одними посулами, ничего, по сути, не дав, но получив слово о военном союзе, подтверждённое клятвой на кресте. Случилось то, чего так опасались в Золотой Орде: завтрашний великий хан монголов обеспечил своё наступление на Запад поддержкой всех русских сил, и теперь помешать этому могла только внезапная и, главное, своевременная смерть Ярослава.
Не впрямую, намёками и беспощадным анализом обстановки как Бату, так и Чогдар давно подготовили к этой мысли Сбыслава. Но оказалось, что быть готовым и осуществить подготовленное и продуманное на деле — разные вещи. Бестрепетно размышляя об этом, Сбыслав и представить не мог, сколь трудно придётся ему, когда настанет пора действовать. Отчаяние и реальная, физически ощутимая боль в сердце вдруг разом обрушились на него, мешая сосредоточиться, подумать, сплести хоть какие-то силки, попав в которые, Ярослав оказался бы клятвопреступником, за что, по монгольским законам, полагалась только смертная казнь. Тогда бы встал вопрос о новом великом князе, что потребовало бы много времени, и Русь была бы спасена.
Да, Русь была бы спасена от второго нашествия…
Он не думал о своей жизни. Он думал о жизни великого князя Ярослава, которую необходимо было оборвать. И Сбыслав почти не спал и почти не ел, худел, мрачнел и метался, напрасно надеясь убежать от самого себя.
— Опять не ешь ничего, Сбыслав? Что с тобой?
— Мутит меня что-то.
На третий день Сбыслава разыскал есаул Кирдяш:
— Хан Орду ждёт тебя вечером.
Сбыслав помолчал. И молчал, когда Кирдяш зашёл за ним, чтобы проводить в юрту своего хана.
— Холодно у них тут, — возмущался есаул. — Вроде лето, а по ночам зуб на зуб не попадает. Непутево живут!…
— Гуюк сказал, что ярлык на великое княжение князю Ярославу передаст его мать, ханша Туракина.
Всем послам положено чтить её и славить, а она угощать славящих на том пиру будет. Обычай такой. А меня Гуюк попросил представлять всех потомков великого Чингисхана. Как старшего внука.
Последние слова Орду сказал, раздувшись от важности. Но Сбыслав ясно расслышал почему-то только одно: угощать. И белкой шмыгнула мысль: «Травиться там у вас…» Он сразу же изгнал её из головы, постарался тут же забыть…
— Я передам князю Ярославу.
Орду явно ждал каких-либо поручений или хотя бы вопросов, но Сбыслав вдруг заторопился, словно рассчитывал на то, что мелькнувшая нечаянно мысль останется здесь. А ночью опять не спал, опять вздыхал и ворочался, но эти два слова — «травиться там» — время от времени вдруг возникали в голове. А под утро в тягостной полудрёме подумалось, что хорошо бы, князь Ярослав съел на пиру что-то, заболел бы и помер. И никто бы не был виноват: на роду, видать, такая смерть написана ему.
Утром он постарался избавиться от предрассветных мыслей, впервые почувствовал, что проголодался, ел и пил вдосталь. А великий князь Ярослав очень радовался:
— Слава Богу, Сбыслав, слава Богу! То хворь местная из тебя выходит, я тоже два дня есть ничего не мог. Как на руки их гляну, так с души воротит.
Двумя днями позже вдруг объявился Негой. Князь обрадовался старому знакомцу, сразу же принял. А Негой сказал:
— Посол от самого Папы Римского прибыл. С тобой, великий князь, встретиться хочет, толмач его говорил.
— Зачем? — Ярослав испугался: Гуюку могла не понравиться такая встреча.
— Вроде из самого Владимира тебе посылка.
— Посылка?… Какая посылка?
— Не знаю, великий князь.
— У ханши Туракины сами собой встретитесь. — У Сбыслава вдруг зачастило сердце. — Там все послы будут, никто и внимания не обратит, князь Ярослав.
— Да, да, у ханши Туракины, — Ярослав обрадовался столь простому решению щекотливого вопроса. — Так и скажи толмачу. Там и договоримся, где посылку передать. А сюда нельзя ему, никак нельзя.
Он уже хотел было выгнать Негоя, как выгоняют дурного вестника. Но помедлил, досада прошла, да и давний знакомец рассказывал вещи любопытные.
— Золотых дел мастер из Ростова Кузьма говорил мне, что новый шатёр хану Гуюку ставят. Богатый шатёр, столбы золотом окованы. Кузьма в нем трон из слоновой кости соорудил.
И трон, и шатёр Гуюку понравились. Он милостиво улыбнулся золотых дел мастеру из Ростова, велел Бури щедро отблагодарить его, но домой пока не отпускать.
— Со мной на Русь вернётся. Хватит ему на Бату работать.
Этот разговор случился как раз в тот день, когда Негой приходил к князю Ярославу. А когда последние приготовления в коронационном шатре был завершены, Гуюк назначил час великого курултая.
— Допусти к войлоку почёта князя Ярослава, мой добрый Орду.
— Он — не монгол.
— Правильно. Но потому-то и допусти. Его одного из немонголов Единственного. От такой чести он до самой смерти пить из моей ладони будет.
Орду был очень недоволен нарушением древних обычаев. Но спорить с будущим великим ханом не решился, только сопел, вздыхал и гонял приближённых, поскольку отвечал за всю церемонию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118