Он задал этот вопрос без всякой задней мысли, однако взгляд Макарены Брунер мгновенно стал серьезным, даже несколько колючим.– Вас это не касается.Она затеребила свои очки, то раскрывая, то складывая их.Куарт извиняющимся жестом приподнял ладони. Последовало короткое неловкое молчание; чтобы разрядить обстановку, он оглянулся, ища глазами официанта, и спросил, не хочет ли она что-нибудь выпить. Движением головы женщина отказалась. Однако она немного расслабилась, и Куарт задал следующий вопрос:– А что вы думаете об этих двух смертях? На этот раз она усмехнулась сквозь зубы, и смешок прозвучал совсем неприятно.– Думаю, что не следует играть с гневом Божьим. Куарт взглянул на нее без улыбки:– Оригинальная точка зрения.– Почему? – Казалось, его собеседница искренне удивлена. – Они сами навлекли на себя беду – эти люди или те, кто их послал.– Похоже, вами движут не слишком христианские чувства.Нетерпеливо передернув плечом, она схватила лежавшую рядом сумочку, но тут же снова положила ее. Тонкие пальцы начали перебирать ремешок.– Вы не понимаете, отец… – Она нерешительно помедлила. – Как мне называть вас? Святой отец? Отец Куарт?– Можете называть меня просто Лоренсо, Вы же не собираетесь мне исповедоваться.– А почему бы и нет? В конце концов, вы же священник.– В общем-то, да, – согласился Куарт, – но, возможно, не совсем обычный. А кроме того, строго говоря, здесь я нахожусь не в этом качестве.Говоря это, он на пару секунд отвел глаза: все же ситуация была сложной. Снова взгяянув на Макарену Брунер, он обнаружил, что она смотрит на него с каким-то новым, почти лукавым любопытством.– А было бы забавно исповедаться у вас. Вам хотелось бы этого?Куарт сделал спокойный, медленный вдох, потом еще один, сморщил губы, славно обдумывая этот вопрос всерьез. Перед его мысленным взором мелькнула, как недоброе предзнаменование, обложка журнала «Ку+С».– Возможно, – ответил он наконец. – Но боюсь, что мне будет трудно остаться вполне объективным. Вы слишком…– Что «слишком»?Это нечестно, горько подумалось ему. Это удар ниже пояса. Она загнала era в угол. Такое было трудно выдержать даже нервам священника Лоренсо Куарта. Он сделал еще пару вдохов, как на занятиях йогой. Никаких эмоций, приказал он себе. Только спокойствие – всегда, везде.– Привлекательны, – безукоризненно холодно ответил он. – Полагаю, это подходящее слово. Но вам самой это известно лучше, чем мне.Макарена Брунер помолчала, обдумывая его ответ. И по глазам было видно, что она оценила его по достоинству.– Грис права, – сказала она. – Вы не похожи на священника.Куарт кивнул в знак согласия, оставаясь, однако, настороже.– Думаю, мы с отцом Ферро принадлежим к разным видам…– Вы угадали. Кстати он – мой проповедник.– Уверен, что это хороший выбор. – Куарт сделал тщательно отмеренную паузу, чтобы в его словах не прозвучало и намека на иронию. – Это человек строгих правил.Подобное определение не притупило, однако, ее бдительности:– Вы ничего не знаете о нем.– Именно это я и пытаюсь сделать: узнать что-нибудь. Но никак не могу найти человека, который 6ы просветил меня.– Что ж, я вас просвещу.– Когда?– Не знаю. Пожалуй, завтра вечером. Приглашаю вас поужинать в «Ла Альбааку».– «Ла Альбаака» – чтобы выиграть время повторил Куарт, стараясь мысленно быстро прикинуть все возможные «за» и «против».– Да. Это на площади Санта-Крус. Обычно там требуется галстук, но у вас, я думаю, проблем не будет. Вы хотя и священник, но неплохо умеете одеваться.Куарт помедлил еще три секунды, затем утвердительно кивнул. Почему бы и нет? В конце концов, он приехал в Севилью именно за этим. Как раз будет подходящий случай, чтобы выпить за здоровье кардинала Ивашкевича.– Я могу надеть, галстук, если желаете. Хотя у меня никогда не возникало проблем в ресторанах.Макарена Брунер поднялась. Куарт последовал ее примеру. Она снова задержала взгляд на его руках.– Откуда мне знать? – улыбнулась она, надевая свои черные очки. – Мне еще никогда не приходилось ужинать со священником.
Дон Ибраим обмахивался шляпой, вдыхая, воздух, напоенный ароматом цветущих и горечью спелых апельсинов. Красотка Пуньялес, сидя рядом с ним, вязала. Все это происходило на скамейке на площади Вирхен-де-лос-Рейес, откуда оба наблюдали за дверями отеля «Донья Мария». Крючок так и мелькал в руках Красотки: четыре воздушных, две пропустить, полустолбик, столбик. Она снова и снова повторяла этот рапорт, беззвучно шевеля губами, как будто молилась. Клубок лежал у нее на коленях, и вязанье медленно росло под ритмичное позвякивание серебряных браслетов на ее запястьях. Красотка вязала еще одно покрывало для своего приданого. Уже лет тридцать ее приданое, засыпанное шариками нафталина, потихоньку желтело в шкафу в ее маленькой квартирке в севильском предместье Триана, а она все вязала и вязала, как будто время остановилось в ее пальцах, в ожидании смуглого мужчины с зелеными глазами, который должен был в один прекрасный вечер явиться за ней под звуки хмельных песен, в сиянии белой луны.Площадь пересек конный экипаж; на его заднем сиденье четверо английских болельщиков в кордовских шляпах – в эти дни местный «Бетис» играл с «Манчестером» – пили пиво из жестяных банок. Дон Ибраим проводил их взглядом, покручивая ус и грустно вздыхая. «Бедная Севилья», – пробормотал он спустя пару секунд, еще сильнее обмахиваясь своей белой панамой; Красотка Пуньялес кивнула в знак согласия, не отрывая глаз от работы: четыре воздушных, две пропустить. Дон Ибраим бросил окурок сигары на асфальт и долго смотрел, как он дотлевает там. Потом аккуратно затушил его, придавив концом трости;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162