Девчонки наварили креветок, и мы, молча очищая их от панцирей, начали отправлять в рот.
Вдруг Лизка томно протянула:
— Ой, девочки, я тут решение приняла — буду заниматься бизнесом.
— Какой такой бизнес? — Ирка отвлеклась от креветки.
— Открою солярий в Волгограде.
— А почему в Волгограде?
— Не знаю. Потому что у меня там мама живет, заодно и с ней буду общаться.
— А что, в Волгограде нет соляриев? — заинтересовалась я.
— Турбо нет точно.
— А на какие такие лавэ? — не могла угомониться с вопросами Ирка.
— Ну, друг этого твоего Пончика мне даст.
— Папик, что ли? Так надо, чтобы вы сначала познакомились.
— Ну, долго ли умеючи, а умеючи недолго.
Кухонные посиделки превратились в деловой круглый стол. Я, поддавшись витавшему по кухне вместе с запахом креветок деловому настрою, тут же вспомнила о своем пока еще не обретшем форму бизнесе, который для начала надо придумать.
Писанием сего проекта-великомученика я занималась у Петровича, который готовил нам ужин на кухне. Он услужливо предоставил мне кабинет, в котором я пила сок, ела черешню, думала думу о проекте для Тимы и заодно писала сценарий Дня города Брянска. Это был наш курсовой проект в университете по предмету «Драматургия». А почему местом проведения праздника я выбрала именно Брянск, это загадка века.
— Молочный коктейль трудоголики заказывали? — Петрович поставил мне на стол большой стакан, украшенный вишенками и коктейльным зонтиком.
— Спасибо, — я нежно чмокнула его в щеку.
Сначала я удивлялась, что он так заботился обо мне и старался во всем угодить, а потом привыкла, вспомнив рекламу «L’Oreal» с манящим слоганом «Я этого достойна».
Пару дней назад я заняла милую квартиру Петровича на Таврической. В его гардеробной поселилась моя одежда, а полочки и тумбочки в ванной комнате заполонили мои многочисленные тюбики, количество которых стремительно пополнялось. Я сама начала путаться, какой крем для чего.
Вопреки расхожим убеждениям, я всегда считала, что о коже нужно заботиться заблаговременно, а не тогда, когда она станет, как старый башмак. А за распорядком дня и здоровым образом жизни следил Петрович.
Все у нас было строго. Утром он готовил завтрак и будил меня. Мы завтракали вместе, после чего Птенчик — как я стала его называть — отправлялся на завод, а водитель меня отвозил в университет. В обеденное время мы встречались на ланч. Вечером водитель забирал меня из университета и вез на работу.
После работы мы ужинали дома или в ресторане, как правило, в «Акварели» или «Талионе», а после занимались семейным сексом по принципу «мелочь, а приятно». Засыпали мы как голубки — обнявшись. Все четко и по плану.
Я безлимитно тратила его финансовые средства, а он ввел монополию на мое время. На каждый звонок моего мобильника «Nokia», звонившего, как ни странно, намного чаще, чем его «Vertu», он грозно интересовался: «Кто?»
На день рождения, как я и планировала, нас встретил сьют в отеле «Hayatt» Шарм-эль-Шейха. Единственной просьбой Птенчика было не брать с собой моих подруг и дружков, а тем более моего гомосексуалиста, при виде которого его выворачивало. Свою настоятельную просьбу он объяснял тем, что устал от людей и хочет отдохнуть со мной наедине. Я приняла его условия, и мы отпраздновали вдвоем.
Петрович был, как выяснилось, жутко замкнутым человеком: большую часть времени он молчал, имел только одного друга, к которому мы каждые выходные ездили на дачу на шашлыки. Он не посещал клубы и не выносил большое скопление народа. Правда, все это можно было ему простить, если учесть, что это был единственный недостаток Петровича.
Проведя в Шарм-Эль-Шейхе десять майских праздничных дней, мы с Аркадием Петровичем вернулись в Питер.
Ирка укатила на Барбадос. Лизка развела друга Иркиного Пончика и довольная свинтила в Москву. Анька еще не вернулась из Швейцарии, куда отправилась на отдых со своим пенсионером. А Сморчок отходил от длительного запоя.
В общем, все было как всегда. Все шло своим чередом. Ничего, как говорится, не предвещало бури. Вдруг, в один прекрасный вечер, когда мы после моей работы ужинали в «Палкинъ», Птенчик объявил мне, что переезжает в Москву, так как здесь он продает свое производство, а из Москвы проще контролировать регионы. Я поперхнулась минеральной водой. Новость была крайне неожиданна и сугубо неприятна. Аппетит немедленно пропал, а звуки белого рояля, несколько минут назад ласкавшие слух, стали раздражать.
— Если хочешь, поехали со мной! Что тебе здесь делать? Шоу-бизнес не для тебя, в этом я уверен, а в Москве большие перспективы. Выбирай любой университет, который только пожелаешь, я его оплачу.
— Ну, как я все брошу? У меня здесь работа, друзья, дом. А там — ничего, все чужое.
Я вспомнила один свой вояж в Москву.
Я тогда работала моделью. Получила за два показа триста долларов и, довольная собой, поехала домой. Однако свежезаработанные средства до Питера со мной не доехали — их умыкнули у меня прямо в поезде. Больше в Москву я не ездила.
От думок меня отвлекла трель сотового.
— Алё, — видно, эти три ритуальные буквы я произнесла с таким выражением, что «Алё-молё», неизвестно откуда выпавший, нетрезво поинтересовался:
— У тебя что, проблемы?
— Да нет.
— А то это... Давай сейчас я пришлю людей — они разрулят.
Нашелся тут «рулитель» центровой!
— Спасибо, не надо.
— У тебя, может, с мужиками проблемы? — настойчиво интересовался пьяный голос.
Новая рекламная акция тампонов «Тампакс»: в каждом десятом тампоне хлопушка с сюрпризом. Его звонок для меня оказался столь же «приятной» неожиданностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102