.. Вот так вот, изо дня в день, мы пишем сценарии собственной жизни, режиссируем ее и играем в этой картине главную роль. Конечно, в наших постановках есть и основные герои, и роли второго плана и, конечно же, массовка. И, что самое интересное, мы ухитряемся снимать свое кино без бюджета, и оно получается...
Мы с Иркой залезли с ногами на диваны, и я выключила уставший за сегодняшний день сотовый. Нажав на кнопку, заказали мороженое и «Baileys». К сладко-приторному вкусу этого ликера российский потребитель привык, покупая напиток в «Дьюти фри». «Baileys» там самый дешевый, что нельзя сказать про прайс знаменитого релакс-кинотеатра. «Кокаин» нас не расслабил, скорее, заставил задуматься всерьез.
Когда зажгли свет, мы с Иркой долго молчали. И только сев в такси, она вдруг многозначительно произнесла:
— Я хочу уехать в Лондон, надоело мне здесь, не могу больше!
— С чего это ты? — осведомилась я.
— А что здесь делать? Мужики — все козлы и ублюдки! Работать за копейки я не хочу, а какие тут еще перспективы?
— А кому ты нужна в этом своем Лондоне?
— А кому я здесь нужна?
Я поняла причину ее пессимистического настроения. Сегодня, когда мы обедали в «Segun», к нам подошел мальчик, друг Иркиного друга, которому она, как всегда по доброте душевной, дала пять тысяч иностранных рублей на недельку в долг.
— Привет! Приятного аппетита!
Он присел к нам за столик, этот мальчик-с-пальчик, метр с кепкой в прыжке, в костюме «Аdidas» и с барсеткой «Dupont». Сияющее настоящее пещерного прошлого криминальных шестерок и достойного будущего модных барыг. Он говорил «на» после каждого слова, что очень напоминало анекдот: «Алё-на, это я-на ...»
— А где Сашка? — осведомилась Ирка, макая калифорнийский ролл в соевый соус.
— Он-на, не смог приехать, но конверт просил передать, вот-на!
— Ириш, ты не хочешь пересчитать?! — удивилась я, когда Ирка, не открывая конверт, убрала его в сумку.
— Сашка — мой хороший друг, — осадила меня она.
— Ну ладно, девчонки, я поехал-на!
— Не хочешь с нами пообедать? — спросила по-дружески Ирка, искренне веря в то, что друзья ее друзей — ее друзья.
— Не-е, счастливо.
И он удалился «на»... или в пеший эротический тур. Я напрягла Ирку достать конверт, и после того как он был открыт, эта серия в ее кинокартине получила название «Кидалово», потому что в конверте оказалось на две тысячи меньше от данной в долг суммы. Ирка утопила в соусе ролл и нервно застучала по кнопкам мобильника маленькими изящными ноготками, покрытыми прозрачным лаком. «Аппарат абонента выключен...» — слышала она по трем номерам, которые набирала...
Да, если Ирка полагает, что в Лондоне таких людей нет — она ошибается...
Ирка перед сном позанималась со мной английским, готовя меня к предстоящему зачету на курсах, и мы отправились спать.
В 09:00 зазвонил будильник.
Теперь я встаю в девять, так как больше не хожу к первой паре. А виноват в этом «пупырчатый хмырь» — преподаватель по древнерусской литературе, которому на кладбище уже несколько лет ставят прогулы. Он сказал мне на экзамене, что ни разу не видел меня на лекциях, и поэтому ставит мне «три». Я исправно, как девочка-припевочка, посещала все лекции, зубрила житие протопопа Аввакума и Сергия Радонежского, а он, видите ли, не видел меня, и испортил тройкой мою безукоризненную зачетку!
Поднявшись с кровати и шатаясь, я, как зомби, выползла на кухню. Кофе, сигарета, еще кофе и сигарета, еще сигарета — жизнь налаживается.
В ванной встала под наш элегантный душ, смеситель которого был исполнен в стиле раритетного телефона.
Встал вопрос: «Что надеть: Иркино или свое?»
Я распахнула нескончаемый шкаф, занимающий всю площадь нашей холостяцкой спальни, за исключением кровати. Итак, у нас в ассортименте: «Gucci», «Prada», «Versace», «Cavalli», «Exte», «Alberta Feretti», «Dolce&
Gabanna», «Celine» и «Dior».
Облачившись в джинсы и белую кофту от «Dolce&Gabanna» — этого добра было больше всего и в первой, и во второй линии, и новой, и старой коллекции. Я отправилась грызть гранит наук.
После лекционной части предстояли репетиции, до которых доходили немногие. С годами обучения в театральном, желание стать великим режиссером стихало, а томики Станиславского и Мейерхольда снились в страшных снах. По этой причине немногие доезжали до репетиций. Но мы с однокурсницей Ромашкой посещали их исправно и поэтому выбирали отрывки из прозы, где можно играть вдвоем.
17:00. После репетиции «Интердевочки» я отправилась в салон помыть голову, так как делать это в домашних условиях было невозможно — просто не было времени.
Усевшись в кресло к неприметной с виду парикмахерше, которая по совместительству выполняла функции психолога и слушала душевные излияния всех питерских модниц, я расслабилась и отдалась в ее профессиональные руки. В отличие от других, я не рассказывала ей о своей жизни, не делилась сокровенными тайнами. Не говорила, с кем познакомилась и сколько на меня потратили, не жаловалась на вредность спонсоров и на предательства подруг, а также не расспрашивала ее о секретах других клиенток. Усаживаясь в удобное вертящееся кресло, я получала возможность молчать час или два.
20:00. Кастинг в «Голливудских ночах». Клуб уже почти умер и держался за счет проводимых там корпоративных мероприятий и закрытых презентаций, а также кастингов и прочего backstage модельного мира.
Я вошла в клуб через черный вход и чуть не наступила острым носом замшевых туфель «Casadei» на большую серую крысу, которая с мерзким писком кинулась в темный угол. От неожиданности я вздрогнула, пепел с сигареты отвалился и вместе с огоньком плавно приземлился на центр моей туфли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102