– Я вовсе не хотел напугать вас – да и не с чего, но, пожалуйста, будьте осторожны. О'кэй, Лорен Хантер?– О'кэй, – сказала она тихо. – Майк? Когда вы вернетесь?Он задумался на мгновение.– Как только смогу, Лорен. О'кэй?– О'кэй, – ответила она, и Майк подумал: может быть, она улыбнулась.– Как тетя Марта? – спросила она.– Отлично! А как Мария?– Отлично! Мне пора идти на работу, Майк. Я опаздываю…– Скоро увидимся, Лорен, – сказал он, улыбаясь. Повесив трубку, он задернул серо-голубые занавески, отрезав от себя вьюжную ночь, и подбросил полено в полыхавший огонь. Устроившись в глубоком уютном кресле Поппи – с бокалом красного вина в одной руке и огромным сэндвичем с ветчиной и сыром в другой, он в конце концов признал свое поражение. Он был выжат – и выжал все, что мог, из виллы Кастеллетто. Он сосредоточенно жевал свой бутерброд, запивая его вином; не было никакого сомнения – он зашел в тупик и не знал, где искать дальше.Поставив ступню на скамеечку для ног, которую он так сердито отшвырнул несколько дней назад, он расслабился и смотрел на огонь, думая о том, сколько одиноких дней и ночей просидела вот так же сама Поппи – в этом самом кресле, просто глядя на языки пламени и заново переживая свое прошлое. Черт побери, выругался он, когда скамеечка пошатнулась; наверное, он сломал ее, когда пнул ногой, а ведь это была дорогая антикварная вещь! Застонав, он взял ее в руки и стал рассматривать. Она выглядела как обычный предмет старинного гарнитура в викторианском стиле – массивная резная дощечка из красного дерева на четырех львиных лапах-ножках, расписанная розовыми розами на темно-голубом фоне. Неожиданно он заметил маленькую золотую замочную скважину.– Лючи! – завопил Майк. – Кажется, мы нашли тайник Поппи!Он порывисто вскочил и бросился к письменному столу на поиски ключа – но без особой надежды. И ему действительно не повезло. Майк с отчаяньем подумал, сколько же потребуется времени, чтобы обыскать весь большой дом, все эти заставленные мебелью и заполненные разными вещами и безделушками комнаты, – и, может быть, ничего не найти в итоге. Поспешив на кухню, он порылся в ящиках и шкафах, пока не нашел отвертку. Удовлетворенно улыбнувшись, он отправился в обратный путь. Было два часа ночи.Замок был сделан на совесть; пришлось немало повозиться, прежде чем, с лязгающим звуком, он поддался. Майк жадно взглянул на содержимое – стопка детских ученических тетрадей, купленных, наверное, много лет назад в сельском магазине. Он едва осмеливался открыть их.– Ну что, Лючи? Это то самое? – он боялся поверить. – Неужели мы наконец разгадаем все загадки жизни Поппи Мэллори? ГЛАВА 44 1907, Париж Подходила к концу ежегодная поездка Грэга в Европу, замыкался круг безуспешных визитов в посольства, консульства и полицейские участки Рима, Венеции и Флоренции. Много недель он провел, просто бродя по улицам и даже не замечая красот этих древних городов – он до бесконечности вглядывался в лица прохожих, вопреки всему надеясь, что чудом увидит Поппи. Сколько раз мелькали в толпе рыжие волосы или профиль, или особая походка, казавшаяся знакомой, – и он бросался вслед своей мечте и застывал на месте, когда девушка оборачивалась и смотрела на него подозрительно. Он быстро извинялся, говоря, что обознался – он ищет одну девушку, которую потерял очень давно… американку.– Ее имя – Поппи Мэллори, – говорил он с надеждой. – Она примерно вашего возраста, может быть, вы знаете ее?Но они всегда качали головой и спешили прочь.– Я не понимаю, почему ты так цепляешься за это, – говорила ему устало Энджел. – Поппи предпочла исчезнуть, и пора тебе смириться с этим.– Я никогда не поверю в это, пока не узнаю, почему, – отвечал он упорно. – Поппи не могла «просто исчезнуть». Что-то должно было случиться с ней.Он сидел в баре «Ритц» в Париже, потягивая вино в одиночестве и беспокоясь об Энджел. Было совершенно ясно, что его сестра не была счастлива с Фелипе, хотя и делала все возможное, чтобы скрыть это. Ему казалось, что Фелипе становится все авторитарнее и требовательнее год от года, обращаясь с Энджел, как с одной из своих красивых дорогих безделушек, а не как со своей женой. Правда, он старался прикусывать свой резкий, безжалостный язычок, когда Грэг был поблизости, но все было ясно само собой.– Это потому, что он боится тебя, – говорила Энджел со слабой улыбкой. – Он знает, кто заказывает музыку. Ведь ты и папа контролируете все наши денежные средства. Без денег Константов Фелипе – всего лишь обнищавший аристократ–с длинным хвостом титулов и куцым кошельком.– Ты все еще любишь его? – спрашивал он разъяренно, готовый увезти ее назад в Калифорнию на первом же отплывавшем корабле, если она скажет «нет».– Иногда я спрашиваю себя, любила ли я его вообще, – ответила она скорбно. – Но я никогда не смогу уйти от него, Грэг, – из-за детей.Он видел, как лицо Энджел прояснялось, когда рядом с ней были ее две девочки, а теперь еще появился Александр, ее любимец. Ему было уже два года. Только когда Энджел смотрела на них, на ее лице вспыхивала прежняя редкая красота. Ее жизнь с Фелипе была пустой и бессмысленной. Теперь она была стройной, элегантной женщиной, с красивыми волосами и грустными глазами, всегда безупречно красиво одетая, но, хотя ей было только двадцать семь лет, ей можно было дать сколько угодно. Она потеряла всю свою оживленность, вкус к жизни. Жизнь больше не была «милой и забавной» для Энджел.Близнецам было по восемь лет. Мария-Кристина была красивее – с сияющими темно-голубыми глазами, тогда как Елена была золотоволосая, с большими зеленоватыми глазами Фелипе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109