Кларнет чертых-
нулся, положил на пол свое творение и подошел к штепсельной розетке с
паяльником в руке.
В этот момент что-то треснуло, и в комнате погас свет.
Кларнет выдернул вилку из розетки и направился к столу, где должны
были лежать спички. По дороге он запутался в ковровой дорожке, лежавшей
у кровати, и с размаху шлепнулся на тот самый проволочный параболоид,
который с неистовством дилетанта мастерил более двух недель.
Кларнет выругался еще раз, нащупал в темноте спички и вышел в кори-
дор.
Там тоже было темно.
- Опять пережгли свет, гражданин хороший?
Хороший гражданин невольно выронил зажженную спичку. Голос принадле-
жал майору в отставке Будилову, зануде, человеконенавистнику и любителю
строгого порядка. Майор жил одиноко и скучно. Первые десять дней после
получения пенсии он находился в постоянно подогреваемом состоянии злоб-
ного возбуждения, остальные же двадцать пребывал в глубокой депрессии.
Питался он неизвестно где и, хотя имел на кухне персональный столик, хо-
зяйства никакого не вел. Раз в месяц приезжала его дочь, жившая от-
дельно, привозила выстиранное белье и забирала очередную порцию грязно-
го. О себе Будилов рассказывать не любил. Было лишь известно, что он
жертва каких-то обстоятельств и, если бы не эти обстоятельства, его ма-
йорская звезда давно уже превратилась бы в созвездие полковника. В какой
именно части небосвода должно было сиять это созвездие, оставалось невы-
ясненным, так как, судя по всему, в боевых действиях майор никогда не
участвовал.
- Опять, говорю, свет пережгли?
Кларнет зажег новую спичку.
- Сейчас посмотрю пробки.
Между тем начали открываться многочисленные двери, выходящие в общий
коридор. По стенам забегали уродливые тени в призрачном свете лампадок,
фонариков и свечных огарков. Аварии осветительной сети были привычным
явлением, и жильцы встречали их во всеоружии.
- Боже! - дрожащим голосом сказала учительница, жившая возле кухни. -
Каждый день! Должны же быть в конце концов какие-то правила общежития,
обязательные для всех. У меня двадцать непроверенных классных работ.
- Правила! - фыркнул Будилов. - Это у нас квартира такая беспринцип-
ная. В другой надавали бы пару раз по мордасам, сразу бы узнал, что за
правила.
- По мордасам ни к чему, - возразил солидный баритон. - По мордасам -
теперь такого закона нету, а вот в комиссию содействия сообщить нужно.
- Ладно! - огрызнулся Кларнет. - Лучше помогите притащить из кухни
стол.
- Ишь какой! - ткнул в него пальцем Будилов. - Нет, уважаемый, сам
пережег, сам и тащи, тут тебе нет помощников.
Кларнет, пыхтя, приволок кухонный стол, взгромоздил на него табурет-
ку, а на табуретку - стул.
Электропроводка в квартире была оборудована еще в те времена, когда к
току относились с такой же опаской, как и в наши дни к атомной энергии.
Поэтому святая святых - пробки были упрятаны от непосвященных под самым
потолком на четырехметровой высоте.
Набивший руку в таких делах. Кларнет попросил еще скамеечку для ног,
которой пользовалась страдавшая ревматизмом учительница, и, завершив ею
постройку пирамиды, влез наверх.
Он наугад крутанул одну из многочисленных пробок, и в дальнем конце
коридора раздался рев:
- Эй, кто там со светом балуется?!
- Извините! - сказал Кларнет. - Это я случайно не ту группу. Да пос-
ветите же, тут ни черта не видно!
Чья-то сострадательная рука подняла вверх свечку.
- Так... - Кларнет вывернул еще две пробки. - В общем, понятно. Есть
у кого-нибудь кусочек фольги?
- Чего?!
- Серебряной бумаги от шоколада.
- Шоколадом не интересуемся, - сказал Будилов.
- Подождите, Юра, сейчас принесу. - Учительница направилась в комна-
ту.
Неизвестно, как пошли бы дальнейшие события, если бы Кларнет проявил
больше осмотрительности, покидая свою вышку. Очевидно, тот момент, когда
его левая нога потеряла опору, и был поворотным пунктом, где робкая Слу-
чайность превращается в самоуверенную Закономерность.
Грохнувшись вниз, он пребольно стукнулся головой о край стола, отчего
пришел в совершенное исступление. Во всяком случае, иначе он не стал бы,
вернувшись в комнату, вымещать злобу на ни в чем не повинной антенне. Ни
один здравомыслящий человек не будет топтать ногами то, над чем с такой
любовью трудился столько вечеров.
От этого малопродуктивного занятия его отвлек голос стоявшего в две-
рях Будилова:
- А стол кто будет ставить на место?
* * *
Неприятности проходят, а хобби остается. Это известно каждому, начи-
ная от юного коллекционера марок и кончая престарелым любителем певчих
птиц, всем, в чьей душе горит всепожирающая страсть к занятиям, не при-
носящим пользы.
Неудивительно поэтому, что уже на следующий день Кларнет, насвистывая
песенку, пытался устранить последствия вчерашней вспышки гнева. Увы! Чем
больше он прикладывал усилий, тем меньше его антенна походила на изящный
параболоид. Трудно сказать, к какому классу поверхностей причислил бы ее
специалист по топологии. Что-то вроде изъеденного червями, скрученного
листа.
Кто может предугадать непостижимый и таинственный миг открытия? Дове-
денный до отчаяния человек раздраженно бросает на плиту комок каучука,
смешанного с серой. "Баста! - говорит он. - Больше ни одного опыта!" И
вот чудо совершилось: найден способ вулканизации, кладущий начало рези-
новой промышленности. Неврастеник, страдающий мигренью от стука колес
детского велосипеда, обматывает их клистирными трубками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16