Евино
го пергидрольного пучка с желтой от никотина прядью нигде не видно: у эти
х женщин волосы выкрашены в блеклые цвета, аккуратный перманент. На одно
й шляпка с вызывающе рыжим мехом, которую она постоянно поправляет. Если
кто из них и Ева, говорю я себе, то наверняка эта. У меня закрадывается подо
зрение, что этот адрес Ц очередная Розина шуточка, но тут за моей спиной с
тучат каблучки, раздается высокий напевный голос:
Бог ты мой! Долорес! Как я рада тебя видеть!
Вот это точно Ева. Ее раскрас ослепителен: пронзительная голубизна теней
, размазанных по векам, двумя оранжевыми прямыми подкрашен рот, желтые ло
шадиные зубы. Вокруг головы ореол седых волос. На ней кислотно-желтый кос
тюм и куча бижутерии Ц на шее болтаются цепочки и кулоны, на запястье поз
вякивают браслеты.
Мы попьем чаю в зимнем саду, миссис Пауэлл, говорит она медсестре. Когда у
вас найдется время.
Ева поднимает глаза к небу. Ох, работнички, говорит ее взгляд. Она летит вп
еред, разводит рукой, демонстрируя свои владения. Длинный коридор с беск
онечными дверями, одна приоткрыта Ц видна узкая кровать с ситцевыми зан
авесками и таким же покрывалом, на стене зеркало. И прямиком в зимний сад.
Он появился недавно, пальмы и виноград молодые и зеленые, но листвы пока ч
то маловато. Сквозь стеклянные панели лупит яркий свет. Ощущение Ц будт
о ты в клетке; пахнет горячим деревом.
Ева цокает по каменным плитам, усаживается, закинув ногу на ногу, в шезлон
г. Тоненькая золотая цепочка впивается ей в лодыжку. Здесь царство цвета:
Ева, пестрый шезлонг, плющ за ее головой, мореное дерево, освещенное солнц
ем Ц словно в пику приглушенным тонам гостиной. Жарко, но Ева этого не зам
ечает; она придвигается ко мне, накрывает мою руку ладонью. В лице, голосе,
улыбке нет ничего от той Евы, которую я помню; мне хочется шубы из оцелота
с торчащей из кармана бутылкой рома. Мне хочется браслета с брелками Ц б
ашмачком, феей и сердечком. Меня словно обманули.
Извини, дорогая, много времени я тебе уделить не могу. Здесь столько дел Ц
невпроворот. Несчастные создания. Ну, как ты?
Я рассказываю, а она сосредоточенно моргает, в голубых глазах Ц нежност
ь и забота. Она наклоняется ближе: лицо ее совсем рядом, наверное, она хоче
т, чтобы я ее поцеловала, думаю я. Я слышу запах ее пудры, а под ним Ц еще оди
н. Острый, непонятный. Я рассказываю ей о маме. Она энергично кивает. И клон
ится еще ближе, словно хочет вдохнуть мое дыхание. Она так близко, что я ви
жу морщины на ее лице, капельки пота на лбу, и волосы растут чуть ниже.
Ужас какой, говорит она. Самоубийство. Только этого не хватало.
Духовка, рельсы. Я тоже этого боялась, поэтому ее вывод меня не удивляет. Н
о было все не так.
Она умерла во сне, говорю я, повторяя то, что сказали мне.
Не бывает такого, жарко шепчет Ева. Просто людям нравится так думать. Ты уж
мне поверь. Они всегда знают, когда приходит их время.
Кругом раскаленное стекло, зеленые и желтые разводы, ее рука на моей. Стан
овится душно. Приходит медсестра с подносом.
Я принесла печенья, говорит она, подмигивая мне.
Замечательно, отвечает Ева.
Она отпускает мою руку и разливает чай.
Вы придете на похороны? Ц спрашиваю я.
Разумеется, говорит она. Как я могу пропустить такое событие?
Ева берет с тарелочки печенье. Оно с прослойкой крема; края обкрошились, ш
околадные зигзаги облупились Ц словно их уже кто-то трогал.
В твоем возрасте это свадьбы, говорит она, разламывая печенье надвое. А в м
оем Ц похороны.
Она прижимает половинку печенья к губам, слизывает крем. К губам прилипа
ет кусочек глазури.
Вот и мамы твоей нет. Скоро нас вообще не останется.
Я спрашиваю, кто еще жив. Она сосредоточенно супит брови, моргает.
Загляни в «Лунный свет», он все еще работает, говорит она и добавляет с кок
етливой улыбкой: Может, кое-кого там и найдешь. Старого знакомого.
Ева подносит чашку к губам, делает глоток, лицо у нее вытягивается. Она ста
вит чашку на блюдце.
Без сахара! Ц говорит она. Вот сволочь!
Я думала, может, из родственников кто, говорю я. Я ищу Фрэн.
Ева оборачивается и кричит в коридор:
Миссис Пауэлл, вы сахар забыли! Извини, дорогая, говорит она, принимая преж
нюю позу. В складках ее лба собирается пот. Она чешет оранжевым ногтем под
волосами. Копна волос съезжает чуточку влево.
Фрэнк? Ц переспрашивает она. Вот уж он-то точно не появится. Особенно пос
ле того, как нашли Сальваторе.
Она берет второе печенье. Подносит ко рту. Слизывает крем. Слизывает весь
воздух.
Ты, наверное, его и не помнишь. Бедняга Сал! Подумать только, пролежал стол
ько времени, погребенный в грязи.
Но я помню Сальваторе. Как он стряпал, как пел, как приносил тайком свертки
с мясом. А потом исчез Ц как и отец. Упоминание любого из этих имен поверг
ало весь дом в тоску.
А знаешь, она ждала. Тридцать с лишним лет.
Карлотта перебирала пальцами бусинки четок, а Сальваторе лежал скрючен
ной рыбьей костью в глине.
Отцу твоему с рук-то сошло.
Фрэнки уплыл на корабле в солнечные края.
Они считают, что это убийство.
Евин язык алым кончиком высовывается изо рта. Запах раскаленного утюга,
запах жары.
Никого наших не осталось. Ни одного человека.
Сахара нет, кричит она. Нету сахара!
Здесь невыносимая жара. Выпустите меня.

Миссис Пауэлл ведет Еву назад, и та виснет на ней. Они сворачивают в узкий
коридорчик, где я жду, жадно глотая прохладный воздух.
Миссис Амиль прилегла, говорит, вернувшись, медсестра. Она немного устал
а.
Она протягивает мне сумочку, расшитую блестками и речным жемчугом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78