И все же случалось, он пугал ее внезапными вспышками ярости или отчуждением, длившимся иногда целые дни. Вот и сейчас…
– Так поздно работаешь? – спросила она, подходя и целуя его в щеку.
– Кто-то ведь должен зарабатывать деньги.
– Эй! – сказала она. – Это нечестно.
Он снова уткнулся в документы. Она смотрела на него и постепенно успокаивалась.
– Играл в теннис?
– Нет, были проблемы с клиентом. Отец присвоил детишек, так что надо добиться судебного запрета. А как прошел день у тебя?
– Нормально. Ходила на иглоукалывание, помогала Лауре в магазине, а потом смотрели с ней «Ширли Валентайна».
– Мы ведь его уже видели.
– Лаура не видела. Никто не звонил?
Он зевнул.
– Нет. Как прошло иглоукалывание?
– Как всегда, приятного мало. – Она уселась к нему на колени и нежно прильнула, обхватив рукой его шею. – Не грусти.
Он положил руку ей на живот.
– Твой иглоукалыватель считает, что это поможет?
Она пожала плечами:
– Да, считает.
– Ну, получая тридцать фунтов стерлингов за сеанс, он, конечно, будет так считать.
Она посмотрела на его чистые наманикюренные ногти. В отношении своей внешности Том всегда был щепетилен. Даже когда у них совсем не было денег, ему удавалось выглядеть щеголем. Украдкой она бросила взгляд на собственные, искусанные ногти, в очередной раз дала себе слово избавиться от этой дурной привычки. Он вечно ворчал по поводу ее ногтей, особенно если был раздражен.
Том отстранился от нее:
– Господи, да ты промокла!
– Прогноз обещал солнечный день.
– Тебе не следует ездить на велосипеде.
– Да это так, для развлечения. И фигуру помогает сохранить.
– Фигура у тебя прекрасная. Катание на велосипеде по Лондону – занятие не очень-то расслабляющее, а тебе надо расслабиться. – Она ощутила прилив беспокойства, когда он рывком открыл ящик стола, вытащил книгу под названием «Бесплодие» и постучал по ней. – Здесь вот говорится, что переизбыток физических упражнений способствует бесплодию. Они как бы иссушают все внутри. Я бы вообще исключил подобные нагрузки, если хочешь знать.
«Пожалуйста, давай не будем скандалить сегодня», – подумала она, вставая и прохаживаясь по комнате. Она посмотрела на книжные полки, на игрушечную машинку «феррари», подаренную ею мужу на Рождество, на книгу «Национальная игра в гольф». Взяв в руки кубик Рубика, она слегка крутанула его – пыль так и полетела.
– А ты не обсуждала это со своим иглоукалывателем?
За окном прошумела машина. Грани кубика Рубика поворачивались с мягким хрустом.
– У него есть совершенно безумные теории, – сказала она.
– Как и у тебя.
– У меня не безумные.
– А как насчет шоковой терапии? Ты еще ходила туда с Лаурой? Второе рождение, что ли?
– Второе рождение – вещь хорошая.
– Замечательная. Один сеанс «второго рождения» – и никакого секса на пару месяцев. – Он покачал свой бокал, дребезжа льдом. – Не трахаясь, нельзя ведь сделать ребенка, или тебе никто этого не говорил?
Чарли молчала.
– Тебе надо продолжить ретрогипноз, о котором ты все время говоришь. Возможно, ты бы обнаружила, что в прошлой жизни была монахиней.
– А Лаура говорит…
– Мне неинтересно, что говорит Лаура. – Он отхлебнул немного джина. – Ты в самом деле обсуждаешь нашу сексуальную жизнь с подругами?
На одной стороне выстроились три желтых квадратика. Она снова покрутила кубик.
– А ты разве не обсуждаешь ее с приятелями?
– Да мне и обсуждать-то нечего. У нас с тобой теперь одни научные эксперименты и никакой сексуальной жизни. Когда ты в последний раз наслаждалась сексом?
Она поставила кубик обратно на полку, подошла и снова поцеловала его.
– Ну не будь таким, Том. Я всегда наслаждаюсь и чувствую себя, как будто, – она прикусила губу, – это в последний раз.
Голос Тома смягчился:
– Дорогая, все говорят, что ты не беременела раньше, потому что слишком много и напряженно работала. Поэтому ты и оставила работу. Но никто не говорил, что тебе надо отказаться от секса. – Он стиснул ее руку. – Послушай, есть один дом, который мне нравится. Сегодня стали известны детали.
Он щелчком распахнул папку с пачкой бумаг от агентов по продаже недвижимости. Когда она увидела в середине цветную фотографию, ей почудилось что-то знакомое, но ощущение тут же исчезло, как тень. Фотография была нечеткой, к тому же дом скрывал кустарник. Это был большой коттедж в стиле Тюдоров. Нижняя половина – из красного кирпича, а верхняя оштукатуренная. Вдоль стены фасада тянулись небольшие, разделенные вертикальными перегородками окна, венчала дом высокая крутая крыша, нависшая, словно чересчур большая шляпа. Дом выглядел усталым, запущенным и довольно-таки унылым.
«ЭЛМВУД-МИЛЛ, ЭЛМВУД, ГРАФСТВО СУССЕКС. Очаровательный дом с мельницей XV века в очень уединенном месте, с надворными постройками, старинной водяной мельницей и большим кирпичным амбаром. Усадьба нуждается в некоторой модернизации. Площадь – около трех акров. Продается по частному договору или с аукциона, дату предстоит согласовать».
– Я думаю, что я… что мне… – Ее голос стих.
– Что?.. – спросил Том.
Она покачала головой:
– Ничего. Я… мне показалось, что я узнала этот дом.
– Так что ты о нем думаешь?
– Он очень мил. – Она просмотрела бумаги. – Ничего не говорится о цене – вероятно, что-то недосягаемое.
– Я им уже звонил. – Он торжествующе улыбался. – Они просят двести пятьдесят, но могут согласиться и на двести двадцать пять.
– Разве это возможно?
– Дом – совершенная развалина.
– Как раз то, что нам нужно! – завизжала она, и Тома неожиданно тронули ее ликование и энтузиазм: в ней словно заговорила надежда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94