Он был слишком большим для нее, и она испугалась, что он вот-вот разорвет ее пополам, но он входил все глубже, укрепляясь в ней, вонзаясь вверх. Ее живот сильно вибрировал.
Ох. Ох. Ох. Она тяжело дышала. Ох. Как хорошо. Как хорошо. Она тянула его за плечи, касалась лица, волос, дергала за уши, чувствуя, что он все дальше и дальше проникает внутрь, работая как насос. Миллион насосов работали внутри нее.
Она закричала. Потом еще раз. В ней взорвался вой дикого экстаза, огласивший ночь. А потом – тишина. Она увидела близко смотрящие на нее глаза, улыбающиеся ей губы. Хотя вообще-то это были не его губы. Это была какая-то женщина, смотревшая на нее сверху.
– Чарли? С тобой все нормально?
Голос с мягким американским акцентом.
– Ты в порядке? Здорово отключилась, да?
Чарли ничего не ответила. Все ее тело горело от волнения, и пот струйками стекал по волосам.
Обрамленное копной рыжих волос, лицо американки было большим, как вся она, и покрыто густым слоем косметики. Из ее ушей свешивались гроздья серебристых шариков величиной с хорошую елочную игрушку. Она ободряюще улыбнулась:
– С кем ты была, Чарли? С кем ты была? Что ты делала?
– Я… – Во рту Чарли был какой-то мятный привкус. – Я резинку жевала.
Она лежала на кровати. В бумажном абажуре над ее головой горела красная лампочка. До Чарли доносились слабые звуки музыкального инструмента, напоминающего цитру. Язык американки извивался в ее напомаженных губах, словно тычинка розы. Флавия. Теперь Чарли вспомнила ее имя. Флавия Монтессоре. Она внимательно осмотрелась. Гобелены на стенах. Книжные полки. Скульптуры. Довольно большая, богато украшенная комната в восточном стиле.
– Ты занималась любовью, точно? – спросила Флавия Монтессоре.
Чарли поколебалась, а потом кивнула.
– Фантастика! – Лицо Флавии просияло. – Знаешь, у меня с тобой первый оргазм за всю жизнь!
Руки Чарли лежали под одеялом, накрывавшем ее. Она чувствовала, что на ней все еще надето нижнее белье.
– Да не смотри ты так озабоченно, – сказала Флавия Монтессоре. – Ты хорошо провела время. Путешествие в прошлую жизнь – штука забавная.
– Я… у меня раньше никогда не было эротических снов.
Флавия Монтессоре покачала головой, и ее серьги нестройно зазвенели.
– Это не сон, Чарли, все происходило на самом деле. – У нее были зеленые глаза, обведенные ярко-зелеными тенями, и зеленые ногти. – Ты ушла в прошлое. Ты была там, заново переживая его. Это было на самом деле.
– Это просто сон.
– Нет, ты была в глубоком трансе, Чарли. Ты не спала. Ты заново переживала что-то из прошлой жизни. Расскажи-ка мне, а заодно и сама вспомнишь. Где ты была?
– В какой-то машине.
– Что за машина, какого типа?
– Спортивная машина.
– В какое время? Двадцатые?
– Нет, попозже.
– Марку машины знаешь?
– Так я же была все это время внутри нее.
– А где ты была? В какой стране?
– В Англии, – неохотно ответила она. – Где-то в сельской местности.
– Ты можешь припомнить свое имя?
– Нет.
– А имя человека, с которым ты занималась любовью?
– Не знаю.
– Ты жевала жвачку. Какой аромат у нее был?
– Это была «Риглис Даблминт». До сих пор я ощущаю ее вкус. Я вытащила ее изо рта и прилепила под дверцу бардачка.
– И сколько же тебе было лет?
– Не много. Меньше двадцати.
– Когда-нибудь раньше уходила в прошлое?
– Нет.
– Да, ты хороший объект. Думаю, ты многое припомнишь, если мы как следует с тобой поработаем. Когда зимой я вернусь из Штатов, мне бы хотелось с тобой встретиться.
– А я считала, что прошлые жизни были сотни лет назад, уж никак не в этом веке, – заметила Чарли.
На сережках Флавии Монтессоре плясали яркие блестки.
– Здесь нет правил, Чарли. У некоторых людей разрывы между жизнями доходят до сотен лет, у других – до тысяч. А у некоторых в распоряжении всего несколько лет; есть и такие, которые возвращаются немедленно. Все зависит от твоей кармы.
Флавия снова улыбнулась. Чарли было трудно воспринимать слова американки всерьез, потому что она всегда относилась к идее перевоплощения с сомнением, несмотря на энтузиазм Лауры. Лицо этой женщины-гипнотизера с густым гримом напомнило ей о приморской предсказательнице судеб. Но Чарли не оставляло ощущение, что ее просто дурачат.
6
– Вот это подойдет.
Чарли развернула прямоугольный кусок шелковой материи, демонстрируя весь рисунок, а потом обернула его вокруг плеч женщины. Держа этот кусок за уголки, как грязный мешок, та внимательно разглядывала себя в зеркале. Лицо ее вытянулось, под стать длинным волосам. Чарли подмигнула Лауре, но та предостерегла хмурым взглядом.
– Корнелия Джеймс? – Женщина посмотрела на уголок бумаги, ища там подпись.
– Разумеется, мадам, – ответила Чарли.
– По-моему, цвет очень идет мне, вы-то как считаете?
– Исключительно. А с шарфом эффект двойной. – Чарли сняла шарф жестом фокусника. – Без него это обычное дневное платье. – Она снова обернула женщину шарфом, прилаживая его поэффектнее. – А с ним вы одеты изысканно. Превосходно для вечера с коктейлями или для театра. А в жару вам будет в нем прохладно.
– Вы считаете, что голубой в самом деле мой цвет?
Чарли сделала около нее ритуальный круг, словно индеец вокруг тотемного шеста.
– Он определенно вам идет. Вашему мужу понравится.
– Моему приятелю, – уточнила женщина.
– Ему тоже.
Расплатившись карточкой платинового цвета, такого же, как ее волосы, женщина выпорхнула на Уолтон-стрит, в мелкий дождичек. На ее дергающихся, как на веревочках, бедрах красовалась эмблема магазинчика Лауры, которая терлась о крокодиловую чешую сумочки от фирмы «Шанель». Лаура закрыла за ней дверь и по привычке отбросила с лица воображаемые волосы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94