Не стану называть её имени, достаточно сказать, что я полюбил её с первого взгляда. Ты никогда не посещал Землю и потому вряд ли поймёшь меня. Но не в этом дело.
Я пробовал делать всё возможное, чтобы избавиться от этого наваждения, однако это оказалось выше моих сил. Химические вещества и радиолечение только усилили моё влечение к той, которая остаётся для меня недоступной. Вначале мне представлялось, что я с собой справлюсь, но теперь вижу, что это безнадёжно, и это сводит меня с ума.
Она ничего не знает о моей любви, как, вероятно, не знает и никто другой. Никому не открыл я этой тайны, кроме тебя, мой друг. Я всегда опасался выдать себя, чтобы она как-нибудь не узнала о моём чувстве. Теперь я иногда об этом жалею.
И всё-таки для меня было бы непереносимо сознание, что она страдает так же, как и я.
Вероятно, я поступлю, как все марсиане, которые имели несчастье полюбить женщину с Земли. Несколько капель листадинита, впрыснутых под кожу, избавят меня от существования, которое сделалось повседневной пыткой, если только я не найду способа обойти беспощадные законы.
Прошу тебя передать приложенные документы моему помощнику. Не скучай обо мне, если мы больше не увидимся, но помни о нашей дружбе и не забывай своего несчастного друга.
Лизанор СК 1618
Письмо было отправлено, а марсианин сидел, как застывшее изваяние, у окна и невидящими глазами смотрел на раскинувшийся за ним город. Наконец он со вздохом поднялся и вышел из комнаты. Неужели нет способа избавиться от этих страданий? Хоть бы найти соломинку, за которую хватается утопающий!
Совсем иначе выглядело письмо, отправленное Фернандом 600 10 своему другу Полю 9В 1261:
Нью-Йорк, 28 сентября 2660 года
Дорогой Поль!
До тебя, вероятно, уже дошли слухи, но не думай, что сердце моё разбито. Меня нелегко свалить с ног, и я ещё сохранил кое-какие козыри для игры.
Верно, что добиться Элис так же трудно, как проникнуть через стену из стилония. Но это как раз мне и нравится, дорогой друг. Я люблю одолевать препятствия, особенно если впереди такой заманчивый приз, как Элис. Никогда прежде мне так не хотелось обладать ею, как теперь, когда она меня отвергла. Если бы она сделала хоть шаг в мою сторону, я бы, вероятно, и думать о ней перестал. Но это сопротивление меня распаляет.
Теперь я хочу сделать её своей. И она будет моей и будет любить меня, запомни мои слова.
Я, кажется, уже писал тебе об этом жалком марсианине Лизаноре. Забавно глядеть, с каким обожанием он пялит глазища на Элис. Он, несомненно, страшно её любит, но эти марсиане такой сдержанный народ, что трудно сказать что-нибудь определённое.
Если бы Элис полюбила долговязого Лизанора в семь футов ростом, она была бы потеряна для меня, да и для всего мира. Этот парень умеет быть льстивым, как никто, если только захочет.
Однако она вообразила, что любит того сумасшедшего учёного, так что я оказываюсь лишним.
Не думай, что это сильно меня огорчает: я очень скоро научу её любить меня, дай только их разлучить! Именно это я и собираюсь сделать.
Всё уже подготовлено, и я лишь жду удобного момента. Если всё удастся, я увезу её на несколько месяцев в межпланетное пространство. Мой звездолёт подготовлен. Это последняя модель, лучшая из всех, какие существуют. Продукты, книги, катушки для гипнобиоскопа, приборы и пр. и пр. - словом, всё, что только может понадобиться, уже погружено на борт. Я даже позаботился подыскать вышколенную горничную.
Могу тебя заверить, что Элис не будет чувствовать себя одинокой. Не скрою, что считаю себя способным понравиться и развлечь её.
Заканчивая письмо, хочу просить тебя выполнить несколько моих поручений, перечисленных в прилагаемом списке. Ты лучше всё поймёшь, когда ознакомишься с моей инструкцией. Я предполагаю, что отсутствие моё продлится от силы месяца три, а из доверенности на серой бумаге ты усмотришь, что я уполномочиваю тебя вести мои дела. Если всё пойдёт хорошо, пришлю пару слов с борта звездолёта.
До скорого.
Фернанд
В тёмном небе светила полная луна. Было что-то бодрящее в свежем осеннем ветерке, слегка рябившем воды океана. В небе горели мириады звёзд, отражавшихся в мягко катившихся под ними волнах. В полосе лунного света над водой парило сверкающее серебром воздушное такси. Это было далеко от Нью-Йорка и в стороне от обычных путей. Время от времени показывались другие воздухолёты, однако на порядочном расстоянии друг от друга.
Ральф и Элис постоянно стремились остаться наедине. Каждый вечер они нанимали воздушное такси и улетали куда-нибудь в сторону от космических трасс.
Они чувствовали себя совершенно счастливыми. Водитель не смущал их своим присутствием. Он был готов лететь куда угодно, раз ему за это хорошо платили.
В этот вечер Элис казалась Ральфу ещё очаровательнее. В ласковом свете луны её красивое, как раскрывшийся цветок, лицо светилось счастьем, тёмные глаза девушки, смотревшие из-под длинных ресниц, туманила нежность.
Слова были излишни. Мысли влюблённых были в таком согласии, что каждый из них без слов угадывал, что чувствует в это мгновение другой.
Руки их сомкнулись и замерли в нежном пожатии.
Им представилось в эту минуту, что не может быть большего блаженства на свете, чем испытываемое ими сейчас. Молча они повернулись друг к другу, и их губы встретились. Во всём мире теперь не существовало ничего, кроме их любви.
Голос окликавшего их с другого воздухолёта водителя заставил влюблённых очнуться и вспомнить, что существует что-то помимо их самих и разделённой любви. К ним вплотную подлетело воздушное такси, и Элис со смущением поспешно отодвинулась от своего друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53