Они мерцали, и движения фигур в масках были порезаны на десятки застывших кадров. Телега с собачьей конурой. Серебряный куб с торчащими из него ногами. Разноцветная ткань, резина, перья, краска.
Мелкий красный дьяволенок пнул меня в ногу, протискиваясь мимо. Его лицо сияло от возбуждения. В правой руке он нес выскобленную изнутри голову. Апельсин.
Шум не прекращался. Он исходил из электрифицированной трубы. Серая металлическая музыка кишок и почек, голос, выкрикивающий имена. Щелчки статического электричества — и все само по себе.
Вокруг меня стоял гул, слова сталкивались друг с другом и слипались. Я должен был вставить что-нибудь между ними. Из моей груди вылезла опухоль, раскрылась, и мои пальцы вынули из нее белый баллончик. Огонь, теплый дым. Между.
Они шептали мое имя и проталкивали меня вперед.
Но я был слишком скор для них, слишком груб. Я взорвался, пробился сквозь их сердитые крики к рваному краю толпы. Я мог идти куда хочу. И я пошел прочь от этого ужасного шума.
Шаги за спиной и рука на моем плече.
— Феликс, что с тобой случилось?
Я обернулся, дыша дымом внутри. Минуту я рассматривал лицо. Желтоватая кожа, полные губы, пристальный взгляд. Эйприл.
Она взяла меня за руку и потащила обратно, к шуму.
Айрис сидела в своей коляске, одетая в костюм зайчика.
Ее блестящий взгляд остановился на мне.
— Да-да!
Я наклонился и пощекотал ее щечку, ее животик.
Она улыбнулась и снова стала смотреть на других детей.
Лицо Эйприл выражало смесь облегчения и злости.
Я слабо махнул рукой.
— Давай пройдем немножко вниз по улице, крошка.
Я не могу думать при таком шуме.
Ее лицо окаменело.
— Конечно, Феликс, Тебя ничто не должно расстраивать.
Я попытался обнять ее, но она отшатнулась.
— Ты пьян?
— Я.., я не знаю.
Мы прошли полквартала от мегафона, укрепленного на закусочной Сэмми, и стало легче говорить.
— Я был в «Капле»…
Глаза Эйприл метнули в меня молнии.
— — А прошлой ночью?
Я провел дрожащими руками по лицу. Кожа была сальной, а на пальцах блестела грязь.
— Мне сказали, что я спал там. Сказали, что я пришел вчера в шесть с сорока долларами, пил весь вечер, отрубился, проснулся в десять утра и весь день смотрел в телевизор. Но…
— Я так и подумала, — выплюнула Эйприл. — Я видела, как ты прокрался в дом и вытащил из моего кошелька деньги, отложенные на еду. Я видела, как ты со своим приятелем убегал по улице. И знаешь что?
Я оцепенело покачал головой. Ничего хорошего ждать не приходилось.
— Весь день я надеялась, что ты не вернешься.
Конкурс костюмов закончился, и детишки потекли мимо нас.
— Наверное, это Хэллоуин, — сказал я.
Эйприл остановилась, и я тоже встал. Она собиралась сказать, что уходит от меня. Я чувствовал, как это надвигается на меня. Я быстро заговорил, пока этого не случилось:
— Эйприл, в «Капле» был не я. Все это время я был вне своего тела. Я был в.., я был в потустороннем мире.
Он называется Саймион, и я должен был добраться до Белого света прежде, чем вернусь назад…
— Вчера вечером звонили твои родители, — сказала она, обрывая меня. — Я должна была разговаривать с. ними и притворяться, будто все хорошо. Да, мама, Феликс в библиотеке. Он очень много работает в последнее время. — Она зашагала дальше, и я потащился следом, толкая коляску. — Но она знала, что я вру. Тебя в «Капле» кто-нибудь видел?
— Эйприл, послушай, что я тебе говорю. Я только что сделал то, чего никто еще не делал. Я прославлюсь. — Мне пришло в голову поискать по карманам эту маленькую брошюрку про Саймион, которую я нашел у Солнечного Рыба. Ее не было.
— Чем прославишься, Феликс?
— Я.., я… — Мой голос затих. Должен же быть какой-нибудь способ как-то использовать то, что я пережил. — Я что-нибудь придумаю.
Мы как раз пошли вверх по Тунцовой улице. Эйприл остановилась, вынула Айрис из коляски и повела ее к чьему-то освещенному крыльцу. Стайки детей, выпрашивающих угощение, угрожая сделать какую-нибудь пакость, носились взад и вперед по улице. Мокрые листья под ногами превратились в кашу. Небо было низким и беззвездным.
На деревянном крыльце Айрис глядела с надеждой на дверь. Заячьи ушки свисали назад. С каждой стороны широкой белой двери горело по дружелюбному фонарю из тыквы с прорезанными отверстиями в виде глаз, носа и рта. Дверь открылась, стройная женщина воскликнула при виде Айрис и дала ей конфетку. Айрис уронила ее, а Эйприл, грациозная и сексуальная в своих тугих джинсах, наклонилась, чтобы ее поднять. Они с довольным видом зашагали назад по дорожке.
Я больше не пытался заговорить, просто шел следом, улыбался и дивился на простой реализм всего этого. Когда мы добрались до нашего дома, Эйприл вошла внутрь за конфетами для раздачи, а я подвел Айрис еще к нескольким домам.
Казары жили через два дома от нас, и мы были в довольно дружеских отношениях, хотя они и были постарше нас. Маргерит Казар открыла дверь, когда мы еще только подходили к ней. Айрис пискнула: «Кафет» ка!" — и бросила свою карамельку на крыльцо, чтобы посмотреть, что ей дадут теперь.
Маргерит громко рассмеялась несколько сценичным, но искренним смехом и сказала:
— Ну разве не хитруля! И могу спорить, этот костюмчик мама сшила сама.
Я кивнул, пытаясь изобразить улыбку. Похоже, лицо еще работало.
Маргерит дала Айрис конфету и подняла на меня глаза. Она была маленького роста, и у нее было симпатичное лицо.
— Бедняга! Ты похож на смерть, разогретую в микроволновке. — Она воздела руки, пародируя испуг.
— Я…я улетал.
Ее глаза расширились.
— Тебя совсем не волнуют твои хромосомы?
— Я не в том смысле улетал. — Я наклонился, чтобы подобрать рассыпавшуюся добычу Айрис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74