Через некоторое время, еще не зная, сможет ли это помочь раскрытию убийства, Смирнов и Хозанов могли нарисовать портреты московских незнакомцев. Итак, один коренастый, в рябинку, седой, с плешиной на макушке, с красным лицом, узкими глазами и нависшими бровями. Одет в черную кепку, черное подержаное пальто, в сапогах. Второй – высокий, худощавый, сутулый, тоже седой, с белым лицом и большим носом. В короткой коричневой куртке, серой кепке и темных ботинках.
В окно постучали. Женщина испуганно оглянулась и вышла в тамбур, но через мгновение возвратилась.
– Вас спрашивают, – взглянула она на Хозанова.
То вышел на улицу.
– Кто это? – спросил ее Смирнов.
– Из ваших, что утром приходил, – ответила она.
– И что, те двое больше не приезжали?
– Нет! – в один голос ответили мать и дети. Ребята теперь считали себя полноправными собеседниками, но, исчерпав тему, тянулись к окну, за которым стоял Хозанов и разговаривал с каким-то мужчиной.
– Товарищ Смирнов! – послышалось со двора. – На минуту!
Офицер поднялся и вышел в садик. Хозанов схватил его за руку:
– Эти двое вчера поздно вечером были здесь. Стояли и разговаривали с Федоровым. Потом он ушел в дом, через несколько минут вышел и пошел с ними в сторону железной дороги…
– Откуда это известно? – взволнованно спросил Смирнов.
– Вот мой оперуполномоченный , – Хозанов кивнул на мужчину, – установил свидетелей. Если вас все это интересует, давайте поговорим с народом.
– Сейчас!
Смирнов вернулся в дом.
– Когда ваш муж пришел домой?
Женщина подняла от стола заплаканное лицо:
– Поздно!
– И не уходил больше?
– Нет, переоделся, сказал, что пойдет ненадолго по делу, и ушел! – ответила она.
– Ну, пока, прощайте. Я еще зайду.
XI
Уже стемнело, когда Кемминг вышел из дома и сел в стоявшую у подъезда машину. Проскочив набережную и Кропоткинскую площадь, он выехал на Волхонку. У Музея изобразительных искусств остановился, обошел машину, постучал ногой по покрышкам и, посмотрев по сторонам, поехал. На площади Революции, поравнявшись с «Метрополем», развернулся и встал в ряд автомобилей. Взглянув на часы, Кемминг вышел из машины и направился в кафе.
Здесь его знали. Швейцар поклонился как старому знакомому и открыл дверь. Когда Кемминг прошел, он кивнул гардеробщику:
– Трезвый сегодня!
– Не беспокойся, сейчас наберется! – заверил его тот, но в первый раз ошибся…
Через несколько минут Кемминг возвратился на улицу и сел в машину. На Кузнецком мосту он чуть не наехал на переходившую улицу женщину, сквозь зубы выругался, но, когда она укоризненно покачала головой, тотчас же улыбнулся ей. Он действительно был трезв. Несколько рюмок «столичной» (это было единственное, что ему нравилось у этих русских), выпитых на ходу в кафе, явно недостаточно для того, чтобы он смог почувствовать себя в привычной норме. Кемминг был трезв, зол и успокаивал себя, что позднее наверстает упущенное.
Дневной разговор с шефом доставил ему несколько неприятных минут. Атташе был недоволен и едко охарактеризовал его работу.
– Вы долго будете возиться с этим мальчиком, Реджи? – перелистывая только что полученный номер «Лайфа», спросил он, когда Кемминг рассказал о встрече в зоопарке.
– Это золотой мальчик, сэр, – пообещал Кемминг и, немного подумав, на всякий случай добавил, – конечно, если все будет о'кей.
– С этой женщиной у него что-нибудь серьезное? – поинтересовался шеф.
– Несомненно. Поверьте, этот ребенок будет наш. Женщина знает свое дело и стоит дороже, чем обходится нам.
– Будьте осторожны, Реджинальд, – предупредил атташе, – я не очень верю русским детям. Они чертовски мешают нам. Я немного знаю отца этого мальчика, генерала Орлова…
– Отца?
– Да, отца. Такого, как я ваш. Он здорово портит нервы боссу, а многим из наших сломал голову. Пообещайте Гутман – в случае успеха она съездит в этом году в свою Ялту. Кстати, пусть там припомнит, как уронила в воду пакет. Между прочим, это и ваша вина, а неприятности имел я.
– Она хорошая баба, сэр, и выполнит поручение! – заверил Кемминг.
– Я рад за вес, Реджи, – шеф усмехнулся. – Когда мальчик будет готов, давайте его мне. Я выжму его, как лимон. И еще раз, будьте осторожны, я сообщил об операции в Вашингтон. Если сорвется – пеняйте на себя.
– Не сорвется, ручаюсь головой, – уверенно сказал Кемминг.
– В Амане и Бейруте вы так же ручались этой не самой важной частью своего тела, – с иронией напомнил атташе. – И меньше пейте. Здесь это опасно. Генерал Брэдли перед встречей с русскими всегда принимал флакон минерального масла. Последуйте этому примеру, если не можете не пить!
Каждый раз, когда он хотел уколоть Кемминга (как будто другие пили меньше его), он вспоминал о неудачах, стоивших уйму денег и сыгравших в одном случае на руку Англии, а в другом – арабским националистам. После этих провалов Кемминг был убежден, что не удержится на работе, но выручил счастливый случай. Шефа назначили в Москву, особенно желающих ехать туда не было, и он взял его с собой.
– Как этот инженер? Вы передали ему «Контакс»? – вспомнил шеф.
– Да! – Кемминга даже передернуло от неприятного воспоминания.
– И что же, до сих пор он не может сфотографировать интересующую нас площадку?
Не зная, что сказать, Кемминг развел руками – видимо, трудно!
– Мне уже напоминали о срочности задания. Когда вы встречаетесь с ним?
– Сегодня вечером.
– Где?
– Там же.
– Напомните, что это сделать надо срочно.
– Есть, сэр.
– Как ведут себя наши «друзья» из Комитета безопасности? – поинтересовался шеф. – Не опекают?
– Нет, все в порядке.
– Порядке, порядке, – недовольно повторил атташе, – не доверяйте этой тишине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50