На самом деле, конечно же, возрождение колхозов происходило отнюдь не добровольно. Однако выбора у крестьян не было. С противниками колхозного строя безжалостно расправлялись сотрудники НКГБ и войска НКВД.
Партизаны в лесах часто жили совсем неплохо. Например, командир 222-й партизанской бригады, действовавшей в Белоруссии, М. П. Бумажков, докладывал: «Средний дневной рацион партизан (за всю войну. - Б.С. ) составлял: хлеба печеного 1 кг (у немцев полицаи получали только 300 г. - Б.С. ), крупы 50 г, мясо 300 г, картофель особо не нормировался». Похожие цифры и в отчетах других бригад. Продовольствие добывалось как за счет добровольных и принудительных заготовок в деревнях, так и путем нападений на немецкие и полицейские гарнизоны, подсобные хозяйства и обозы. Замечу, что в последнем случае к партизанам все равно попадал хлеб и скот тех же крестьян, только ранее изъятый у них немцами.
Но в тех случаях, когда немцы предпринимали широкомасштабные карательные операции и блокировали партизанские районы или когда местное население отражало попытки партизан разжиться продуктами в деревнях, последним приходилось голодать, а иной раз не брезговать и мясом своих погибших товарищей. О людоедстве среди партизан Крыма я уже писал. Там же нередко за неимением лучшего партизанам приходилось питаться трупами павших животных. Так, крымский партизан Иван Генов весной 1942 года описал в дневнике следующий случай:
«Около четырех месяцев назад была убита лошадь. Все это время она находилась под снегом и успела разложиться. Теперь голодные партизаны ее нашли и, кроме хвоста, гривы и копыт, съели все… Вот на что толкает голод!»
Но и в Белоруссии, где население гораздо дружелюбней относилось к партизанам, чем в горном Крыму, им порой приходилось несладко. Вот что писал хорошо знакомый нам комбриг полковник А. Я. Марченко о блокаде, из которой его отрядам пришлось выходить зимой и весной 1943 года:
«Питались в это время в основном печеной картошкой, изредка мясом, варили в немногих уцелевших котлах (большинство пришлось бросить при отступлении. - Б.С. ) суп с немолотой рожью вместо крупы. Все очень обносились. Начались оттепели, а большинство было в валенках, из которых зачастую выглядывали пальцы. В качестве обуви широко пошли в ход чуни из необработанных коровьих кож. Боеприпасы окончательно истощились».
Иногда во время подобных блокад случались трагедии, достойные пера Шекспира. В ходе прорыва партизанских полков Демидова и Гришина из окружения в районе рек Сож и Проня в октябре 1943 года, как гласит боевое донесение, «с группой следовала тяжело раненная сестра Вайстрова (командира партизанской роты. - Б.С. ) Даша, которая при тяжелой обстановке лично т. Вайстровым была пристрелена». Только Богу известно, что чувствовали в эту минуту брат и сестра. И был ли выстрел Вайстрова актом жестокости или милосердия?
Некоторые специфические проблемы возникали в связи с присутствием в партизанских отрядах значительного числа женщин. В 1944 году Пономаренко отмечал, что «за проявленные мужество и героизм в борьбе с немецкими оккупантами 242 девушки-партизанки награждены медалями «Партизану Отечественной войны». Однако «наряду с хорошими показателями… есть факты неправильного подхода к девушкам-партизанкам со стороны отдельных командиров и комиссаров отрядов. В партизанской бригаде Маркова насчитывается 30 партизанок. Учебы с ними никакой нет. В боях участвуют, и то не всегда, только 9 человек. Остальные партизанки систематически работают только на кухне. Многие вышли замуж за командиров и, имея оружие, сидят в лагере. Женился на 17-летней девушке и сам Марков…
Некоторые девушки - Лида Кузьменко, Надя и Валя Клюки и другие неоднократно просились на боевую работу, но никто не обращает на это внимание. В отряде есть женщины с детьми, которые смогли бы работать на кухне, а девушки воевать.
Девушки, которые вышли замуж, разлагают остальных…
Плохо организована политико-воспитательная работа среди партизанок бригады товарища Уткина… Командование бригады и отрядов, вместо того чтобы мобилизовать женскую молодежь на боевые дела, допустило массовые женитьбы. В бригаде женилось 5 командиров отрядов, помощник комиссара бригады по комсомолу тов. Кугут, заместитель комбрига по разведке Журавлев и сам тов. Уткин.
Такое же положение и в бригаде тов. Суворова…
Вот что рассказала в своем выступлении на бригадном женском собрании 14 августа 1943 года комсомолка Васевич Надя: «На нас смотрят в бригаде сквозь пальцы, многие девушки со слезами на глазах просятся на боевые операции, но их командиры не берут. Часто приходится от бойцов слышать такие слова: «Куда ее на боевую операцию - баба она».
Большинство из нас не знают винтовки, да и не имеют их. Одно время нас вооружили всех винтовками, мы обрадовались, но ненадолго. Пришло в бригаду пополнение, и оружие у нас отобрали - говорят: бойцам надо, а мы кто?»
Пантелеймон Кондратьевич горел неистребимым желанием бросить в бой как можно больше народу, вплоть до 17-летних девчонок, которым срочно предлагалось освоить винтовку. Но так ли уж это было необходимо? Неужели два-три десятка бойцов - женщин и девушек решающим образом усилили бы мощь партизанской бригады в 500-700 человек?
Нередко отношения партизанских начальников с женщинами становились поводами для сведения счетов и снятия с должности. Так, уполномоченный Центрального штаба партизанского движения по Пинской области Клещев 12 июля 1943 года докладывал Пономаренко «об освобождении т. Шибинского от обязанностей командира «Смерть фашизму» и секретаря Стреминского райкома Компартии Белоруссии… Несмотря на неоднократные предупреждения, Шибинский продолжал связи с женщиной, имеющей очень сомнительную репутацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101