Помимо этого в Лельчицком районе расстреляно мирных жителей от начала немецкой оккупации около 7500 человек».
Судя по именам и фамилиям, лишь меньшинство из жертв карателей могли быть евреями. Большинство подверглось мучительной смерти за подлинную или мнимую связь с партизанами или просто потому, что в недобрый час попались на глаза тем, кого и людьми назвать-то затруднительно.
Примерам германских зверств несть числа. Подобных жутких актов в архиве сохранились многие сотни. Приведу только еще один случай, который, возможно, послужил сюжетом повести Ванды Василевской «Радуга», сейчас уже основательно забытой. В донесении «Зверства германских фашистов на оккупированной территории», поступившем в Москву в апреле 1943-го, рассказывалось, в частности, как в деревне Дрилевичи Лепельского района
«полицейские схватили беременную колхозницу Фенько, раздели догола и допрашивали в таком виде в присутствии целой группы полицейских, избив, бросили ее в баню, затем поставили голой, чтобы ели комары, били по очереди дубинками. В итоге она преждевременно родила ребенка, но мужа-партизана она не выдала. Перед смертью заявила: «Погибаю за честный поступок своего мужа-партизана. Он пошел и будет бороться против фашистов».
А вот как описывает жизнь под оккупацией в своей родной деревне Мазуны белорусская партизанка Маня Сергеева в письме своему дяде Ивану Куприянову на Большую землю:
«Много людей повесили на виселицах, много людей расстреляли за малейшие причины… Землю поделили полосами. Колхозов у нас нет. Этот год войны был для нас годом тюрьмы. Мы сидели и каждую минуту ждали смерти. Весна (1942 года. - Б.С. ) была, наверно, самой голодной для всех. Многие люди ходили чуть живые, распухшие от голоду. Достать нигде нельзя было ни одной жменьки ничего. Немцы ничего не продавали и не продают. Сейчас жизнь в это время спокойней… Поскольку партизанщина расширена, то немцы к нам не приезжают».
И далее Маня сообщила, что из их деревни 11 человек ушли в партизаны.
Факты немецких зверств в письмах партизан встречаются очень часто. Вот, например, что писал в 1942 году своим родителям лейтенант И. Я. Привалов, служивший в штабе партизанского соединения В. И. Козлова в Белоруссии:
«В поселке А. немцы вырвали из рук учительницы Наумовой двухлетнего ребенка и, размотав его за ногу, бросили в огонь пылающего дома, а затем убили ее самое. В селе Барбарово зашли в хату жены политрука и начали к ней придираться. Выгнали родителей и изнасиловали ее, а затем выпороли шомполами».
Вот еще одно жуткое письмо. Мария Храпко пишет из партизанского отряда своему брату Семену:
«…Мучили нашего родного брата Гришу Ему Яким Дещеня (полицейский) сам живому вырезал на груди пятиконечную звезду, разрезал рот, повырезал мякоть тела, и он, окровавленный, скончался».
В ходе войны происходил жесткий отбор карателей - тех, кому в радость мучить людей, кто, не дрогнув, может разбить голову младенца о каменную стену и выстрелом в голову отправить на тот свет его мать. Причем подобное случалось на обеих сторонах - и на немецкой, и на советской.
Да, да, не меньшей жестокостью по отношению к немцам и их союзникам, а также друг к другу отличались советские, украинские, польские и литовские партизаны. Только фиксируются эти факты, разумеется, лишь в немецких донесениях, а не в сводках Центрального штаба партизанского движения. В частности, отчет тайной полевой полиции о борьбе с советским партизанским движением в первой половине 1942 года свидетельствовал:
«Проводя нападения, партизаны действуют с беспримерной жестокостью. Так, вблизи от Устерчи (группа армий «Центр») партизаны напали на двух русских полицейских, сопровождавших транспорт скота, и, выколов им глаза и отрезав уши, их повесили.
В отдаленной деревне Центрального армейского района в полдень 31 12.41 появилось около 100 хорошо вооруженных партизан, находившихся под командованием большого числа офицеров. Бургомистру и большинству местных полицейских удалось спастись бегством от плена. Один из полицейских был ранен и попал в руки партизан. Сначала они полностью раздели раненого и оставили его лежать в снегу при 40-45 градусах мороза. Потом они разграбили деревню и расстреляли 2 жителей, сыновья которых входили в полицию. Партизаны угрожали согнанным вместе жителям сжечь их деревню, если они будут сдавать хлеб и скот немцам.
После этого на глазах у офицеров и жителей деревни был изувечен лежавший в снегу раненый полицейский. Его конечности были поочередно переломаны и затем отрублены. Эта мучительная смерть полицейского должна была явиться предупреждением всем прогермански настроенным жителям деревни.
У одного убитого служащего ГФП партизан отрезал запястье руки, чтобы снять надетое на палец кольцо. Другой служащий ГФП, получивший несколько ранений и еще подававший в бессознательном состоянии признаки жизни, был убит партизаном несколькими выстрелами в голову и затем ограблен.
Эти нечеловеческие пытки попавших в руки партизан противников объясняются прежде всего безграничной травлей со стороны евреев и политических комиссаров, широко использующих в своих целях примитивные инстинкты русского населения. Так как они изображали немецких солдат исчадием ада, полностью повинными в возникновении войны и в последовавшем за этим ухудшении уровня жизни и говорили, что нищета и бедствия еще ухудшатся после окончания войны в пользу немцев, то вся ненависть натравливаемых людей направлялась на их жертвы. Лишения, испытываемые партизанами в результате их деятельности, особенно чувствительные зимой, и вызываемое этим плохое настроение ловко направляются руководителями партизан на немецких солдат».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101