Я думаю, он пытался найти что-то общее...
- Между человеческим мозгом и компьютером?
- Не совсем так. Компьютеры представлялись ему нейронами. Клетками
мозга. - Она показала рукой на свою машину. - Этой штуке или любому
другому компьютеру до человеческого мозга - как до звезд. Компьютер не
способен обобщать, делать выводы, изобретать. При хорошем матобеспечении
может возникнуть впечатление, будто он что-то такое делает, но это
иллюзия. Есть такое предположение, что, мол, когда мы наконец создадим
компьютер, в котором будет столько же транзисторов, сколько нейронов в
человеческом мозге, у него появится сознание. Я лично думаю, что это чушь.
Транзистор не нервная клетка, квинтильон транзисторов ничем не лучше, чем
дюжина. Так вот, Клюг, похоже, придерживался такого же мнения, и он начал
искать общие свойства у нейронов и однобайтовых компьютеров. Потому-то у
него дома и полно разного потребительского барахла - все эти "Trash-80",
"Atari", "TI", "Sinclair". Сам он привык к куда более мощным машинам. Это
все для него игрушки.
- И что он узнал?
- Похоже, ничего. Восьмиразрядная машина гораздо сложнее нейрона, но
все равно ни один компьютер не выдерживает сравнения с человеческим
мозгом. Если их вообще можно сопоставлять. Да, "Atari" сложнее нейрона, но
на самом деле их трудно сравнивать. Все равно, что направление с
расстоянием или цвет с массой. Они разные. Но есть одна общая черта.
- Какая?
- Связи. Опять же, тут все по-разному, но принцип тот же. Нейрон
связан со множеством других нейронов. Их триллионы, этих связей, и то, как
передаются по ним импульсы, определяет, кто мы такие, что мы думаем и что
помним. С помощью такого вот компьютера я тоже могу связаться с миллионами
других компьютеров. Эта информационная сеть обширнее человеческого мозга,
она содержит больше данных, чем все человечество в состоянии усвоить за
миллион лет. Она тянется от "Pioner-10", который сейчас где-то за орбитой
Плутона, до каждой квартиры, где есть телефон. С помощью этого компьютера
ты можешь получить тонны сведений, которые когда-то были собраны, но
некому было даже взглянуть на них, времени не хватало. И как раз это
интересовало Клюга. Старая идея "критической компьютерной массы", когда
компьютер обретает сознание, но он рассматривал эту идею под новым углом.
Может быть, считал он, важен не размер компьютеров, а их количество.
Когда-то компьютеры считали на тысячи, теперь - на миллионы. Их ставят уже
в автомобили и в наручные часы. В каждом доме их несколько: от
простенького таймера в микроволновой духовке до видеоигр и компьютерных
терминалов. Клюг пытался выяснить, возможно ли набрать критическую массу
таким путем.
- И к какому выводу он пришел?
- Не знаю. Он только начинал работу.
- Критическая масса... На что это может быть похоже? Мне кажется,
должен возникнуть колоссальный разум. Такой быстрый, такой всезнающий.
Всеобъемлющий. Почти богоподобный.
- Может быть.
- Но... не захватит ли он над нами власть? Кажется, я опять вернулся
к тому вопросу, с которого начал. Не превратимся ли мы в его рабов?
Она надолго задумалась.
- Я не думаю, что мы того стоим. Зачем ему это? И потом, откуда нам
знать, что ему будет нужно? Захочет ли он, чтобы его обожествляли?
Сомневаюсь. Это скорее из фантастического фильма пятидесятых годов. Можно
говорить о сознании, но что под этим термином понимать? Должно быть, амебы
что-то осознают, да и растения тоже. Возможно даже, у каждого нейрона есть
какой-то свой уровень сознания. Мы до сих пор не знаем, что такое наше
сознание, откуда оно берется и куда уходит, когда мы умираем. А уж
применять человеческие мерки к гипотетическому сознанию, которое
зародилось в глубинах компьютерной сети, так и вовсе глупо. Я, например,
не представляю, как оно может взаимодействовать с человеческим сознанием.
Не исключено, что оно просто не обратит на нас внимания, так же, как мы не
замечаем отдельных клеток собственного организма, или нейтрино,
пролетающих сквозь нас, или колебаний атомов в воздухе.
После этого ей пришлось объяснять мне, что такое нейтрино, и вскоре я
уже забыл про наш мифический гиперкомпьютер.

- А что это за капитан? - спросил я через некоторое время.
- Ты в самом деле хочешь узнать?
- Скажем так, я не боюсь узнать.
- Вообще-то он майор. Получил повышение. Тебе интересно, как его
зовут?
- Лиза, если не хочешь, то не рассказывай. Но если хочешь, тогда меня
интересует, как он с тобой поступил.
- Он не женился на мне. Ты это имел в виду, верно? Он предлагал,
когда понял, что умирает, но я его отговорила. Может быть, это был мой
самый благородный поступок в жизни. А может быть, самый глупый. Незадолго
до падения Сайгона я пыталась пробиться в американское посольство, но не
сумела. Про трудовые лагеря в Кампучии я тебе уже говорила. Потом я попала
в Таиланд, и, когда наконец добилась, чтобы американцы обратили на меня
внимание, оказалось, что мой майор все еще разыскивает меня. Он и устроил
мой переезд сюда. Я успела вовремя - он уже умирал от рака. Я провела с
ним всего два месяца, все время в больнице.
- Господи! - У меня возникла ужасная мысль. - Это из-за войны?
- Нет. Во всяком случае, не из-за вьетнамской. Он был из тех, кому
довелось увидеть атомные взрывы в Неваде с близкого расстояния. Он не
жаловался, но я думаю, он знал, что его убивает.

Осборн появился через неделю. Выглядел он как-то пришибленно и без
особого интереса слушал то, что Лиза решила ему рассказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21